Я снова увидел себя со стороны:
сухой, резкий, сердитый, напыщенный, слишком правильный, будто
начерченный под линейку, плоский, скованный постоянным страхом,
почему-то считая это самоконтролем. Как хохотала надо мной Алана в
тот приснопамятный вечер, когда влезла через балкон в мой кабинет,
а я в чем мать родила вылетел из душа, кипя праведным гневом на
неведомого татя. И увидел то, что видела она: всклокоченного
придурка с пеной в бороде и с кошмарным полотенцем на заднице,
пытавшегося самонадеянно «вершить закон и справедливость». Я… Я
смешон? Да, и трижды да! И начал хохотать сидя среди стеклянных
осколков. Хохотать над собой. И не мог остановиться.
Перед глазами поплыло, и я
окончательно провалился в абсолютную пустоту. Видение, вызванное
припоем, кончилось? Или это ещё один выверт сознания? Нет.
Отчего-то вдруг стало ясно – это не так. Все видения утонули в
багровом море, где сцепился с двойником… и выиграл! Это тоже
абсолютно точно. Но куда попал теперь? В пустоту? И… под ногами
вдруг замерцал узор, смазанный и неявный, но всё больше
наливающийся синим светом. Он разрастался и уходил всё дальше, зовя
за собой. И был похож, на те, что рисовала моя живописка.
Алана? Откуда она…. Я кинулся вслед
за разбегающимся переплетением линий, понимая, что это единственный
путь из пустоты. Но если она снова сунулась на Троллий рынок одна —
прибью… Нет, сначала, расцелую, без её живописного колдовства, куць
бы я вылез из этого переплета, но потом…
— Оставишь без сладкого? — прозвучал
над ухом голос Аланы, деревянный от напряжения и тревоги.
Кажется, последние две фразы про
рынок и поцелуи я произнес вслух…
И пока определялся с тем или этим
светом, пытаясь сфокусировать разъезжающиеся глаза то на Алане, то
на её спутниках, кто-то из них разжал мне челюсти, и в горло
хлынуло огненное пойло. Я рефлекторно дернулся, не хватало сейчас
снова уйти в припойные видения. Алана клещом вцепилась в мою ладонь
так, что ободок ставшего привычным перстня врезался в кожу.
Ну, хвала четверым пресветлым…
Из рассказа Аланы де Керси,
хозяйки книжной лавки «У моста»
За окном шел снег. В кои-то веки не
сыпался мерзкой секущей крупой, не лепил тяжелой влажной метелью, а
пролетал большими редкими хлопьями, плавно опускаясь на фонари,
мостовые и подоконники. Через пару часов, если зима не раздухарится
и с неба не сыпанет плотной стеной, город превратится в
запорошенную пушистым покрывалом сказку — редкость для наших широт
неимоверная.