Вряд ли за один световой день можно
было сделать больше… В темноте ничего и никого не найти. За
оставшийся час надо нарубить дров и поднабрать камней, обложить ими
печку, чтобы тепло уходило не так быстро.
Олаф осмотрелся и вздохнул. Звенящий
ветер, шорох лопастей ветряка, шум прибоя и печальная песня орки в
океане. Он пригляделся: показалось, что на волне мелькнул черный
серп плавника. Впрочем, ничего удивительного не было в том, что
косатки, шедшие с катером, остались у острова. Они бы, конечно, в
океане не заблудились, дорогу на Большой Рассветный нашли и от
голода по пути не умерли, но… Олафу доводилось видеть, как перед
Большой волной киты без команды уводят в открытый
океан плавучие острова, а потом возвращают их назад. Они чувствуют
ответственность…
Когда стены приподнялись достаточно,
стало ясно, почему времянка была закрыта изнутри: ребята покидали
ее через пожарный выход. В типовой времянке два пожарных выхода,
оба ближе к торцу, дальнему от двери, напротив друг друга. Здесь
один вел на север, другой на юг. Воспользовались южным — на его
месте зиял пустой прямоугольный проем, и по времянке гулял ветер.
Пожарный выход открыть нетрудно, довольно хорошенько толкнуть
плечом; закрывается такая «дверь» тоже без особенных хлопот, но
выбитой панели не было — должно быть, ее унесло ветром. Пришлось
повозиться, заложить проем матрасами…
Свист орки рвал душу — будто
плакальщица, она скорбела (заставляла скорбеть) о тех, кто не
доплыл до этого берега. Не стоило о них думать — приступ паники
одиночества накатил снова, только не бежать и кричать хотелось, а
сесть и скулить вместе с косаткой. На Большом Рассветном, да и в
экспедициях (пожалуй, в экспедициях особенно) Олафу часто хотелось,
чтобы его оставили в покое. Он любил быть один и не скучал наедине
с собой. Терпеть не мог компаний, вечеринок, посиделок. Но «побыть
одному» и остаться в одиночестве посреди океана — это разные вещи.
Пропадало чувство защищенности, появлялось ощущение уязвимости,
наготы, малости своей и слабости…
Да, правильней было бы нарубить дров
и набрать камней, но Олаф вовсе не о том думал весь день (не желая
отдавать себе отчет, о чем думает). Да, инструкции отдела БЖ — это
двухсотлетний опыт выживания людей после потопа, они не высосаны из
пальца: сначала нужно заботиться о живых, и только когда живые в
безопасности, можно скорбеть о мертвых. Тратить силы на мертвых… Но
кому, как не медэксперту ОБЖ, знать, что мертвым не все равно…