Девочка лежала на секционном столе
нагая, кудри рассыпались вокруг потемневшего, искаженного смертью
лица; юное, совсем недавно упругое тело — кровь с молоком —
посерело, налитую грудь изуродовали трупные пятна…
Надо было взять себя в руки.
Выбросить из головы глупости о хороводах мертвецов — мертвецы не
водят хороводов. Одиночество — оно, конечно, давит, но продержаться
до прихода помощи не так уж и трудно, имея ветрогенератор, еду,
одежду, крышу над головой… Не на что жаловаться.
Олаф поправил перчатки, подтянул
нарукавники и взялся за наточенный нож.
— Прости, девочка. Так надо. Ничего
не бойся.
Собственный голос прозвучал глухо,
вплелся в полифонию шепотов, шорохов и хлопков.
Олаф иногда боялся, что Ауне увидит
его за работой. Особенно над телом ребенка или девушки, хотя такое
бывало не часто. Потому и привычки не хватало, отстраненности.
Ножовка добавляла ощущение непостижимости, ненормальности
происходящего — будто не врач, а мясник-каннибал разделывает
беззащитное тело… Мало над девичьей красотой поглумилась смерть —
медэксперт тоже приложит к этому руку (и не только руку — пилу по
дереву, наточенную отвертку, обух топора вместо молоточка).
Технически вскрытие мужчины мало
отличается от вскрытия женщины, но именно тут половой диморфизм
навязчиво бросается в глаза — и вовсе не различием в анатомии. На
секционном столе женщина выглядела особенно мягкой, слабой,
уязвимой: не те мышцы, чтобы защитить грудь и спину, не та кожа,
особенно на ладонях (исколотых еловыми иглами) и ступнях (сбитых о
камни, несмотря на толстые носки и стельки), не та сила в руках, не
такие крепкие ребра… О каких правах женщин толкуют нынешние
студенты? Право женщины — не рисковать собой. Мужчины — расходный
материал эволюции, мужчине предназначено добывать, защищать,
подвергаться опасности, под это заточено его тело. Тело женщины
создано, чтобы вынашивать, рожать и кормить детей, и опасностей на
ее пути не меньше — так зачем же усугублять?
Не смотреть, не смотреть на
уроспоровые стены, по которым движутся тени! Иначе в самом деле
можно сойти с ума! Мертвецы не водят хороводов! Вовсе не
обязательно перед ними оправдываться и объясняться: ребра он
рассекает не для того, чтобы вырвать и сожрать девичье сердце…
Сердце он не вырвет — извлечет осторожно, вместе с другими органами
грудной полости, ну разве что разорвав клетчатку заднего
средостения и перерезав аорту, нижнюю полую вену и пищевод.