На версию о сумасшедшем инструкторе
ложилось все (или почти все). Скажи он студентам спускаться вниз
без одежды и обуви — и они бы поверили, посчитали, что так надо. А
дальше… Вывести из игры самых старших ребят, бросить их замерзать
на ветру. Одержимые иногда обладают огромной силой, в драке
инструктор мог взять верх не только над каждым из них, но и над
обоими сразу. А потом остается перебить остальных поодиночке и
сбросить тела со скал в надежде, что их унесет Большая
волна. Вот только зачем? Олаф имел о психиатрии весьма
смутное представление, но не настолько, насколько, например, о
физике. Всякое возможно, велели голоса… Однако внезапное
помешательство здорового мужчины представлялось маловероятным.
Олаф пожертвовал страховкой, чтобы не
спускаться с уступа во второй раз, рассудив, что два тела
одновременно ему не поднять. Он и одно поднял с трудом, даже через
блок: упустил на миг веревку, обжег ладони.
Ободранные подушечки пальцев сразу
дали о себе знать: опытным скалолазом Олаф не был, да и обувь для
подъема подходила мало, а потому он больше полагался на руки, чем
на ноги, — не умел иначе. Старался убедить себя, что страховка
нужна только для самоуспокоения, и все равно не мог не думать об
острых камнях внизу. И лучше сразу разбить голову, чем сломать
позвоночник и дожидаться потом Большой волны как
избавления.
Человек не должен быть один!
Страх не прошел, даже когда руки
легли на надежный широкий уступ — уж больно скользкий и неверный
камень был под ногой. Олаф перенес тяжесть на ногу, приподнял
голову над уступом — прямо напротив мертвого лица. На миг
показалось, что мертвец смотрит на него необычными удлиненными
глазами.
— А вот и я… — выдохнул Олаф ему в
лицо. — Жаль, ты не можешь подвинуться…
Солнце катилось за океан, и казалось,
что его движение можно отследить глазом. Плавило воду в золото,
раскаленное в центре дорожки от горизонта до берега. Олаф лежал на
последней перед вертикальной стеной ступени и никак не мог встать.
Не мог заставить себя пошевелиться. Холодная скала — не лучшее
место для отдыха, до полной темноты не больше сорока минут… Ни одна
мысль не помогала.
Мертвая девочка лежала ступенькой
ниже, на правом боку, — будто спала. Ребят Олаф оставил в нише на
середине пути, понимая, что до заката не поднимет три тела до
верха. По крайней мере, теперь их не смоет цунами.