Ее муж погиб через год после рождения
ее первого (и единственного) выжившего ребенка, больше Нора замуж
не выходила. Олаф не интересовался чужой личной жизнью, но знал,
конечно, что у нее растет шестнадцатилетний шалопай — неплохой, в
сущности, мальчишка, однако явно нуждающийся в мужской руке
потяжелее. Нора беременела еще несколько раз, но ни один из ее
детей не выжил. Говорили, что она встречается с чудиком из
института океанографии, но «чудик» показался Олафу слишком хорошим
и бесхитростным парнем, чтобы завоевать такую женщину, как
Нора.
Женщина-хирург, и хирург талантливый…
Наверное, Олаф все-таки завидовал. А если не завидовал, то ощущал
свою неполноценность рядом с нею. Он мечтал стать хирургом, а вовсе
не танатологом, он ломал себя долго, и перешагивал через себя, и
убеждал себя, что привыкнет. Не привык. Ему приходилось лечить
живых и даже делать несложные операции, в экспедициях в основном,
но ответственность слишком тяготила его, он все время боялся
ошибиться. Нет, не колебался, принимая решения, и руки у него
обычно не дрожали, но потом дожигал в себе этот страх, доходил до
бессонницы и нервных срывов. Однако когда профессор с кафедры
танатологии предложил ему место в интернатуре, Олаф был обижен,
возмущен, собирался с гордостью отказаться.
— Ты все равно не станешь хирургом, —
сказал ему профессор.
— Почему? — Олаф уже понимал, что это
не его призвание, но еще на что-то надеялся.
— Тебе не хватит уверенности. А между
тем ты прирожденный доктор мертвых.
— Откуда ты знаешь?
— Я видел тебя в анатомичке. Есть
циники, из которых выходят неплохие эксперты, но не более, есть
лирики, склонные к инфернальной поэтике, у них обычно маловато
профессионализма…
— А я чем-то лучше? — поморщился
Олаф. — Может, я тоже… циник…
— И первые, и вторые, если и
заговаривают с мертвыми, то… слишком фамильярно. Ты же говоришь с
мертвыми, как с живыми.
Олаф не усмотрел в словах профессора
ничего для повышения самооценки, но через неделю дал согласие —
больше от разочарования в самом себе и в будущем. Да, вскоре —
через год примерно — он понял, что выбор сделан правильно, удачно.
Возможно, ему повезло с учителем, а может, он и впрямь имел
способности к танатологии.
Однако рядом с хирургами Олаф до сих
пор чувствовал себя немного ущербно, а с Норой — вдвойне.