Теперь Олаф и сам хотел знать.
Пуговицы застряли в осколках грудины,
вместе с разбитой двояковыпуклой линзой в тяжелой литой оправе,
понятно, сделанной на Металлическом заводе. Валяная фуфайка. Теплая
вещь, ветром продувается, но не так, как вязаный свитер. Для
легкого морозца Холдор был одет довольно неплохо. Снизу полегче, но
все равно вполне достаточно, чтобы не замерзнуть ни на дне чаши, ни
на ветру. Если не уснуть на камнях, конечно. Одежда спереди обильно
опачкана запекшейся кровью. Олаф почесал затылок кончиком карандаша
— наверное, так и стоило записать, иначе перечень кровавых пятен с
локализацией и размером растянется на несколько страниц. Три пары
носков, на верхних вытерты подошвы. А вот этого маловато для ходьбы
по ледяному камню.
На ладонях характерные осаднения —
заготавливал дрова и ломал лапник. Под левой лопаткой —
локализованный кровоподтек шесть с половиной на четыре сантиметра,
без осаднения кожи. Получен незадолго до смерти, судя по всему.
По форме синяка ничего точно не
скажешь, но вот как такой заработать самостоятельно? На катере еще
можно опрокинуться на какой-нибудь выступ или угол, а здесь? Упасть
на выступающий камень спиной? Вероятность ненулевая, конечно… Но
больше похоже, что парня ударили по спине тупым предметом небольшой
площади.
Ступни сбиты, но следов отморожения
нет. Ломали лапник и березовые сучья, делали лежку в ельнике,
таскали дрова на самый верх южных скал, складывали очаг — и на
скалах, и на лежке. И все это в носках? Даже три пары не помогут,
на дне чаши земля проморожена, кругом камень. Понятно, что ноги в
этой ситуации пострадают раньше всего. Уж какие-нибудь чуни можно
было изобразить…
От сильного удара обувь слетает, да.
Но не сапоги, не ботинки на шнуровке. Чуни тоже на ноге крепят
хорошенько, хотя… Ну могли слететь, могли. Со всех троих? Возможно,
конечно. Между камней провалились — не найдешь, даже если в воду не
упали. В самом деле, не разулись же они, прежде чем прыгнуть с
обрыва.
Речь не шла о том, как Холдор будет
выглядеть во время похорон, — хоронить однозначно будут в закрытом
гробу. На этот раз смерть постаралась на славу…
Пилить ножовкой череп, состоящий из
мелких осколков, — это глумление над трупом. И над танатологом.
Олаф пробовал обойтись ножом и отверткой, но затылочные кости
только растрескались, пилить все же пришлось. И понятно было, что
не на что там смотреть, извлеченные остатки сплющенного ударом
мозга ничего не добавят к диагнозу, — но Олаф оставил свою совесть
чистой и сделал как положено.