В общем-то, и описание переломов
(прижизненных) к диагнозу ничего не добавило, и повреждения
внутренних органов вполне соответствовали падению на камень с
высоты в сто пятьдесят метров примерно. Перелом шейных позвонков,
разрыв межпозвонкового диска с полным отрывом спинного мозга — тут
Олаф обошелся отверткой и обушком топора.
Последний прием пищи — за
двенадцать-четырнадцать часов до смерти. Как у Сигни. Смерть,
понятно, была мгновенной.
Провозился Олаф долго, хмель,
конечно, выветрился. А нужно было сходить за водой еще раз и
вынести кастрюлю с нечистотами — глаза чуть не слезились. Фляга
лежала за пазухой, и он подумал, что глотнуть спирта еще раз — это
увеличение дозы и начинание недоброе, но не смог удержаться. Дал
себе слово, что в третий раз точно к фляге не приложится.
Спирт обладал волшебной силой — сразу
перестали мерещиться шаги вокруг шатра, не говоря о приподнявшемся
настроении. Даже кураж появился — кто на меня?
Олаф выбрался из шатра, что-то
нарочито насвистывая, и, оглядевшись по сторонам, громко
спросил:
— Ну? И где же цверги? А? Кому
кастрюльку на голову?
И тут же понял, что не стоило этого
говорить. Вообще произносить вслух слова «цверги». Суеверная Ауне
пугалась в таких случаях, шикала на него. Олаф не был суеверным (во
всяком случае, старался найти какое-то «научное» объяснение своим
суевериям), но тут ничего научного в голову не пришло. Просто — не
стоило. Не буди лихо, пока оно тихо. Вспомнился холодок, истекавший
из трещин в скалах, представились обращенные на него взгляды из
темноты…
Далекий грохот прибоя мешал
прислушаться. Так же как гул генератора и шорох лопастей
ветряка.
Они разожгли сигнальный костер.
Кто-то ударил Холдора по спине, а Гуннара по ноге и под ребра. Они
мертвы — семь человек мертвы! — и незачем дразнить того, кто их
убил. Кем бы (или чем бы?) оно ни было. Вот такое получилось
«научное» объяснение… Обе руки были заняты кастрюлей, а хотелось
потянуться за ножом. Но не выливать же это — это! — себе под ноги…
И нож, наверное, не поможет: семь человек, пятеро здоровых ребят не
смогли справиться со своим убийцей (убийцами?). Олаф с тоской
подумал о «шепоте океана» — какая безобидная была версия. Удобная.
Простая.
С Лори возиться пришлось еще дольше.
У него были открыты глаза (склеры беловато-серые с пятнами Ларше,
роговицы тускловаты, зрачки диаметром по три миллиметра). Карие
глаза необычной формы. Да, он тоже собирал лапник и дрова. У него
тоже были сбиты ступни и тоже не было признаков отморожения пальцев
на ногах. Свитер немного уступал валяной телогрейке Холдора, но
никаких признаков холодовой травмы не обнаружилось. Однако на груди
Лори Олаф заметил несколько глубоких точечных ссадинок и не сразу
догадался, что они парные. Только потом сообразил, что у Гуннара
под лопаткой нашел такие же. Еще подумал почему-то про змею.