[3]» подбежал к забору, за которым
стояли мы с Хакимом. Не успел я сказать ни слова, как Хаким
перепрыгнул через забор, схватил мальчика в охапку и так же
вернулся на мою сторону. Мы кинулись к карете, отвязав лошадей,
Хаким вскочил на козлы, а я с мальчишкой - внутрь «кибитки».
Развернулись и помчались прочь, провожаемые истошным женским
криком, видимо, надзирательницы заведения, выскочившей на крик
укушенного толстяка. Мальчишка сидел тихо, как мышонок, прижавшись
ко мне и я чувствовал через рубашку, как колотится его сердечко.
Вынеслись из города и, проехав верст десять, свернули в лесок.
Карета проехала еще метров триста и остановилась. Я вышел и увидел,
что перед нами стоит запряженная привязанной к дереву лошадкой
простая телега, укрытая какой-то дерюгой. Под дерюгой оказалось
простая крестьянская одежда, мы быстро переоделись (какой-то театр
с переодеваниями). Хаким уложил меня на сено, которым была
застелена телега, достал баночку с гримом и нанес мне на лицо и
руки краской что-то вроде сыпи, сказав, что я его заболевший
родственник и он везет меня к врачу, говорить ничего не надо,
притвориться, что без сознания, а в сене спрятал четыре трофейных
револьвера, еще там оказались нож и кинжал средних размеров, но
весьма грозного вида. Потом закрыл меня дерюгой, натянув на мою
бритую голову колпак. На руки, лоб и щеки Йохану – мальчишка
сказал, что его так зовут, тоже нарисовали гримом что-то похожее на
сыпь. Поехали какой-то лесной дорогой, но отъехав на сотню метров,
Хаким остановил телегу и отогнал туда же карету и привязав вожжи к
дереву, натянул на морды лошадей торбы с овсом.
Получилось, что, согласно следу колес, мы проехали вперед кареты
– Хаким просто запутывал предполагаемых преследователей,
получалось, что похитители ушли лесом или вернулись в сторону
дороги – вот пусть по ней нас и ищут. Мы ехали час по лесной
дороге, потом выехали на булыжник и потрюхали, судя по солнцу, в ту
же сторону от которой только что уехали. Не проехав и пяти верст,
нам повстречались двое конных полицейских, которые спросили, кто мы
и куда едем. Хаким ответил, что мы работники с фермы господина
Мартина, брат заболел – вон лицо как обсыпало, а вдруг оспа?
Поэтому Хаким везет брата к доктору. Полицейские даже смотреть на
меня не стали, потеснившись к обочине, той, куда не дул ветер. Еще
верст через десять (заметил, что в голове путаются метрические и
русские меры длины, видимо, так процесс восстановления памяти
идет), въехали во двор крестьянского дома. Место для жилья нам
отвели в сарае, но за стол пригласили вместе с хозяевами, когда мы
отмыли грим и дорожную пыль с лица и рук и переоделись в чистую
крестьянскую одежду. Нам никто не удивлялся, Хаким снял для нас
жилье заранее и расплатился вперед за кров и еду, а также за наем
телеги, оставив приличный залог, который хозяин тут же вернул,
убедившись, что с лошадью и телегой все в порядке. Нас он принимал
за контрабандистов или за людей, находящихся не в ладах с законом,
и, по словам Хакима, часто давал таким личностям приют, хотя и брал
за это дорого.