[10] здесь было
что-то вроде перевалочного пункта.
Гунари, баро котляров, выслушал Хакима и согласился, что мы
присоединимся к его табору за десять золотых, за них он нам обещает
защиту и проход через границу. У баро был австрийский паспорт, а
его табор шел списком к этому паспорту, Хаким подходил по описанию
в бумаге под одного из котляров, Ферко, подрядившегося в Швейцарии
работать в мастерской, а я должен изображать старика Пити, который
в реальности умер и был похоронен, но в списке баро он еще
значился. А Иван/Ян – да кто их считать будет, цыганят-то,
замучаешься! Хаким с этим согласился и сказал, что пять золотых –
сейчас, а пять – когда перейдем границу. Направлялись котляры в
Сербию и Хорватию, там как раз к их прибытию начнут готовить
сливовицу и грушовицу, поэтому мужчины табора сейчас усиленно
изготавливали примитивные медно-луженые дистилляторы на продажу, да
и залуживать старые самогонные аппараты – на это в сезон всегда
будет спрос.
Одним словом, нас приняли в табор котляров. Наши новые имена мы
усвоили, новое имя Хакима на языке рома вообще означало –
«свободный», мое – «твердый как камень», а Ян – имя, характерное
для румынских котляров, которое и происходит от Иоанна, так же как
Йохан и Иван, так что наш Ванечка сохранил свое исконное. Окрестила
его Иваном тетка Лиза, мы ее еще по приезде проинформировали, что
имя мальчика будет в честь деда (и отца Лизы), а если родится
девочка, назовем Екатерина – как бабушку. Со святцами без проблем,
разнообразные Иваны почитаются православной церковью более двух
сотен раз, поэтому-то и имя это было крайне популярным в
православной России и крестить Ваню мы собирались на день Иоанна
Крестителя, не выйдет так, с Екатериной тоже было все в порядке – в
феврале две Екатерины – в начале и в середине месяца.
В таборе нас, конечно, проверили «на прочность»: первого – Ваню,
который в первый же день появился с расквашенным носом, но зато
пара цыганят обзавелась «фонарями», среди них – местный заводила
мелких пацанов, один из многочисленных внуков баро. После этого
Ванечку безоговорочно приняли в местную пацанскую банду и он целыми
днями носился с новыми знакомыми, быстро научился болтать на
кэлдерару, который был у местных ромал вроде эсперанто – его
понимали и мадьяры и выходцы из Валахии и немецкие цыгане, хотя в
разговоре между собой они часто не могли договориться друг с
другом. Хакима местные парни вызвали драться, но когда он повалял в
пыли десяток противников, один из них, с неприятным хищным лицом
вдруг выхватил нож, надеясь, что Хаким испугается. Тогда вновь
названный Ферко предложил еще двум парням втроем драться с ним на
ножах до первой крови. Предложение было принято и противники стали
окружать Хакима. Как он разоружил двоих, я даже не понял, а вот с
зачинщиком драки он остался один на один и цыган был настроен
решительно – его выпады походили на боевые и, если бы попал под них
я, боюсь, у старика Пити появилась бы вторая могилка.