Разбив командирский шатер, воины воткнули перед ним шест с
золотой головой барана – священным знаком Амона. Сойдя с колесницы,
Ах-маси с удовольствием вошел в приятную сень шатра и, усевшись на
походный стул с ножками-уточками, выпил прямо из кувшина вина.
Сладкого вина из Дельты.
– О, великий… – донеслось снаружи.
– А, это ты, тезка?! Привел пленного? Заходи! –
Оторвавшись от кувшина, молодой командир улыбнулся. – Вино
будешь?
– Буду, – умостившись на корточках, тут же кивнул
Ах-маси.
– Пей! Где пленник?
– Ждет у шатра под охраной. Ввести?
– Сначала поясни, откуда он.
– Вчера мы были в разведке. Ты приказал проверить
предгорья. Так вот как раз там. Он сам к нам вышел. Пастушонок.
– Пастушонок?
– Ну да. Житель какой-то местной деревни, которую,
насколько я понял, сожгли, и он один остался.
– Один, говоришь? – Ах-маси-старший задумчиво поскреб
подбородок. – В этом может быть опасность. Сетиу хитры.
– Думаешь, его могли подослать специально?
– Могли. Что ж, давай, зови. Посмотрим.
Едва войдя, пастушонок – мальчишка на вид лет двенадцати, худой
и до чрезвычайности смуглый – пал ниц и заплакал. Тощие плечи его
тряслись в рыданиях, набедренная повязка казалась черной от
въевшейся грязи, на спине виднелись старые шрамы – следы ударов
плетью. Впрочем, не такие уж и старые.
– Как тебя звать, парень? – негромко спросил Ах-маси
и, не дождавшись ответа, повторил, повышая голос: – Я спросил – как
твое имя?
Мальчишка дернулся, подняв мокрое от слез лицо:
– Меня зовут Пусери, господин. Я пастух… был пастухом… у
нас было стадо.
– Было?
– Да, господин. – Пастушонок насупился. – Было.
Теперь нет. И деревни нашей – тоже нет. – Он опустил
голову.
– Эй, эй! – предостерегающе воскликнул Ах-маси. –
Только не вздумай снова реветь. Говори! Что с деревней?
– Ее сожгли. Людей угнали… не всех… только девушек, детей,
молодых женщин. Остальных убили. Я был на пастбище, увидел дым… и
когда вернулся… О, боги!!!
– Где была твоя деревня? – продолжил допрос молодой
командир.
– Здесь, недалеко, на берегу Хапи.
– Там вообще много деревень?
– Много. Было много когда-то. А сейчас не осталось ни
одной.
– Тоже сожгли?
– Да.
– Поня-а-атно, – нахмурился Ах-маси. – Тактика
выжженной земли называется. И что, в других деревнях тоже всех
убили? Ну, кроме детей и женщин?
– Именно так, господин.