— Меня ранним подъемом не испугать, —
подмигнула ему, о чем почти сразу пожалела.
Про Лену я каким-то чудом умудрилась забыть. Стоило
с Антоном заговорить, и все — антураж и второстепенные
герои неважны, софиты направлены на главного героя.
— Ты ведь болеешь, детка, — напомнила Лена.
В голосе доброжелательность, а в глазах ее я явно вижу
картинку, как она мечтает откусить мне голову. — Никаких пробежек, нужно
ведь восстановиться. Да и всегда лучше тренажерка, я сама хожу,
могу абонемент подарить.
— Спасибо, но дорогие подарки
я не принимаю, — вежливо отказалась я.
Никто не отнимет у меня пробежки с Антоном.
Будем просыпаться, бежать вместе, затем я буду готовить ему завтрак —
картинка чудесная, и такая заманчивая, что я лужицей растекаюсь.
И никакой Лене отнять это не позволю!
Ох, что ж меня коротит так?
— Конечно, мы можем бегать вместе, — кивнул
мне Антон. — Сначала только с врачом посоветуемся,
не вредны ли тебе нагрузки, и в каком количестве.
— Я уже выздоровела. Бодра как огурец.
Честно, — рассмеялась я.
Лена сузила глаза, губы поджала, и уставилась
на Антона. Снова. Вся она — осуждение. Ревнует?
На миг кольнуло. Что я такое творю? У меня
ведь перед глазами именно такой пример был — мой папа, радостно свинтивший
от мамы к другой. И мама сама недалеко ушла от него.
Клялась ведь себе, что никогда и ни за что, и тут
пожалуйста — Антон.
Сложно все как-то. И не очень правильно.
— Где Андрей? — зло поинтересовалась Лена.
— Я же попросила позвать его к завтраку.
— Он с Булкой гуляет. Скоро явится.
Лена засопела, а я вспомнила что вроде
у Антона хаски есть. Но я то болела, то на учебе,
то в клубе была, и с собакеном так
и не познакомилась.
Впрочем, и Антон, и Булка — легки
на помине. Лязгнула входная дверь, и я услышала довольное
пыхтение и цокот коготков по полу.
— Куда? А ну стой… стой, кому говорят. Будка,
блин, лапы пошли мыть! — рявкнул Андрей.
Булка бешеным метеором понеслась по коридору прямиком
к нам на кухню, оставляя на полу грязюку, и бросилась
к Антону, который начал со смехом уворачиваться от проявлений
собачьей любви.
Следом, с недобрыми намерениями и гневным
выражением на лице, притопал Андрей. Он тоже и не подумал
разуться, видимо решив, что раз Булка изгваздала все, то и ему можно
не париться.
— Булка… о, какие люди, — расплылся паренек
в улыбке — язвительной до жути.