Длинным ударом удалось срубить еще одного, другому краем щита
разбить лицо, когда зашедший сбоку обрушил меч мне на голову. Сталь
с грохотом прокатилась по щиту, врубилась в лошадиную шею. Я
оказался на земле, разбойник поднял коня, собираясь стоптать меня
копытами. Скинув изрубленный щит, я ухватил повод, потянул. Мы
встретились взглядами, он дико заверещал,вскинувмеч, а через
секунду моя сабля снесла ему голову.
Взлетев в опустевшее седло, я огляделся, ища противника, но
оказалось, что этот был последним, и на конетеперь остался я один.
Оставшиеся безымянными воины храма лежали там, где их настигла
смерть. Погибая, младший сумел стащить на дорогу и задавить голыми
руками разбойника, так они и застыли, растоптанные и покрытые
пылью. Хома лежал в окружении шестерых врагов. В руке у него была
зажата обломанная по самую гарду сабля, от доспеха остались одни
лохмотья, но на лице застыла радостная улыбка.
Гнар нашелся у телеги, тяжело привалившись к колесу, держа на
коленях голову Томаса. Он тяжело, с хрипами дышал, на бледном лице
выступили капли холодного пота. Одного взгляда на молодого барона
хватило, чтобы понять, что тотдавно и безнадежно мертв. Рубашка под
доспехом пропитана кровью, полуоткрытые глаза невидяще уставились в
пространство. Заметив меня, Гнар зашелся в кашле, выплюнул сгусток
крови.
– Вот и все, а? Не думал, что все закончится так…
– Мне жаль. – Я опустился перед ним в пыль, коснулся плеча в
погнутом доспехе. – Прости, что не сумел помочь.
– Ты сумел… – он снова закашлялся. – По крайней мере, мы выбили
всю шайку, а?
– Да, я сумел, – ответил я сумрачно. Вколоченныеакадемиейумения
и инстинкты снова вытащили меня там, где погибли опытные и
закаленные воины. – Хочешь, чтобы я передал что-нибудь?
– Нет… Разве что это… – он вытащил из-под тела Томаса сумку,
протянул мне. – Тут письмо от покойного барона Дарнарда, передай
его… Пусть знают, что род прервался, пусть пришлют на его земли,
пока не началась драка между соседями.
Я взял сумку, задержал руку на латной перчатке:
– Я мало знал тебя, Гнар, как и молодого барона, и Хому, но
уверен, что мы стали бы добрыми товарищами.
Он уже не кашлял, просто тихо хрипел. Услышав мои слова, он
усмехнулся, кивнул, соглашаясь. Последними его словами стало:
– Встретимся по ту сторону.