— Но вы же не бандит, да?
— А для тебя кто лучше — бандит или представитель власти?
— Представитель власти, — нервно сглотнув, ответил дежурный.
— Тогда тебе повезло. Я — новый начальник милиции, Георгий
Быстров. Удостоверение показать?
— Не надо, я вам верю.
— Попробовал бы не поверить!
— Вот жеж вляпались, а! — простонал второй милиционер.
— Сдать служебные удостоверения и оружие, — потребовал я.
— Что с нами будет? — угрюмо спросил дежурный.
Он трезвел буквально на глазах.
— Для начала объявляю вам трое суток ареста. Отбывать наказание
начнёте с семи часов утра — пока что вы мне нужны.
— Что дальше?
— А сам как думаешь?
— Я… Я не знаю.
— Дальше буду разбираться с каждым отдельно. Кто исполнял
обязанности начальника милиции — Филатов? — вспомнил я фамилию,
которую называл Смушко.
К сожалению, точную характеристику зама получить не удалось.
Вроде как и толковый оперативник, с другой стороны — какой-то
мутный.
Значит, придётся выяснять самому. А это не есть гуд — придётся
тратить кучу времени.
— Так точно. Начальник подотдела угро товарищ Филатов, —
подтвердил дежурный.
— Как с ним связаться?
— У него в квартире есть телефон. Можно позвонить.
— Тогда срочно вызывай его в отделение. Передай, пусть пулей
несётся сюда. Далеко Филатов живёт?
— Минут сорок ходьбы пешком.
— Значит, через час должен объявиться, — прикинул я. — Ну, давай
— отлипай от стенки и звони.
Пока дежурный связывался с моим замом, я полистал журнал
регистрации задержанных. Ну хоть ведётся — и то хлеб. Не совсем
пропащее отделение попалось.
— Товарищ Филатов просил передать, что скоро будет, — сообщил
наконец дежурный.
— Хорошо. Тебя как зовут?
— Старший милиционер Бекешин.
— Сколько у тебя в камерах задержанных, старший милиционер
Бекешин?
— Девять человек, товарищ начальник.
— Для тебя пока что гражданин начальник. А стану ли товарищем —
время покажет. Девять, говоришь… Почему в журнале записано только
восемь?
— Так это… — Дежурный замялся.
— Бекешин! — повысил я голос на него.
— Филатов приказал посадить в одиночку гражданина Стасевича,
одна тыща восемьсот семидесятого года рождения и пока не
регистрировать, — выпалил Бекешин.
— Кто такой этот Стасевич? — заинтересовался я.
— Нэпман. У него свой лабаз в центре, — подсказал второй
милиционер.
— Фамилия? — обернулся я к нему.
— Моя?