«Дорогой друг, мистер
Корчевский.
Истинным удовольствием было иметь
беседу с вами в Стокгольме четыре года назад, на церемонии вручения
Нобелевской премии. В то время у нас состоялся небольшой спор об
объекте ваших исследований, и мы провели очень познавательную для
меня дискуссию. Ваши познания в исторической науке впечатлили меня
тогда, и я продолжаю восхищаться ими до сих пор.
Позвольте приступить к основной
теме моего обращения. Я рад вам сообщить, что мной было совершено
невероятное открытие. Перед тем, как оглашать его на все научное
сообщество, я решил сделать небольшой демонстрационный показ для
моих самых дорогих коллег, наставников и людей, которым я так или
иначе обязан этим открытием.
Понимаю, вы можете быть удивлены
тем фактом, что вы попали в этот список. Но уверяю вас, той
дискуссией вы заставили о многом задуматься, что в итоге сильно
повлияло на меня и значительно приблизило мой триумф. Возможно, эта
связь пока не очевидна для вас, зато ясна и понятна для
меня.
Так что я настоятельно прошу вас
прибыть в Вандарг, что под Монпелье, в институт исследования полей
и элементарных частиц при ЦЕРН и разыскать меня там не позднее
пятнадцатого числа этого месяца.
Не обращайте внимания на то, что
сферы наших интересов – история и теоретическая физика - лежат
далеко друг от друга в сфере научного знания. Мое открытие повлияет
кардинальным образом на обе эти дисциплины. К сожалению, я не могу
раскрывать большего в письме, этот канал связи слишком не надежен.
Могу сказать только одно — это открытие вас не разочарует.
К письму я прикладываю
подтверждение брони в отеле, а также чек на ваше имя, призванный
покрыть все ваши расходы на перелет и проживание. Ни в чем себе не
отказывайте.
Надеюсь скоро увидеться.
Ваш Поль Лебо.»
В конверте действительно обнаружились упомянутые чек и документ,
подтверждающий бронирование. Историк был весьма заинтригован этим
посланием, поэтому он перечитал его еще два раза. После некоторых
усилий Корчевскому удалось вспомнить Лебо, того молодого физика с
горящими глазами, на церемонии в Стокгольме. Однако эта ситуация
была сильно похожа на глупый розыгрыш. С одной стороны, приложенный
к письму чек и упоминание факта их знакомства придавали посланию
достоверности, с другой стороны, физик не был близко знаком с
историком. К тому же месье Поль Лебо оказался великим мастером
говорить много, но не сказать ничего конкретного.