Эти слова звучали бы претенциозно, если бы тот, кто их произнес (а это был кинорежиссер Кшиштоф Занусси) сам не был поляком.
Речь идет о Патриархе Гермогене, ключевой фигуре в противостоянии польско-литовским интервентам в начале XVII века, в эпоху Смутного времени. Захватчики заточили его в подземелье Чудова монастыря, где 17 февраля 1612 года он мученически скончался, не дожив нескольких месяцев до конца Смуты.
А закончилась Смута во многом благодаря усилиям святителя Гермогена. Он категорически не принял Лжедмитрия I как мнимого наследника престола и готов был поддержать польского королевича Владислава как нового русского царя, но при одном условии – если тот перейдет в Православие. Владислав отказался, впрочем, и царем не стал.
Патриарх Гермоген поддержал воцарение Василия Шуйского. Известно, что личность этого боярина была сомнительной (историк В. О. Ключевский называл его «человеком неглупым, но более хитрым, чем умным, донельзя изолгавшимся и изынтриганившимся»). Тем не менее святитель Гермоген, прекрасно все понимающий, призвал народ подчиняться новому правителю просто как компромиссной фигуре, само существование которой ускорило бы конец междуцарствия. Ведь Смута была не только политической проблемой, она напрямую била по жизни простого народа: не только поляки опустошали русские города – сами местные мужики, измученные голодом и бедностью, от безысходности собирались в разбойничьи банды и пускались в грабежи. На этом фоне восстановить законную власть в стране значило уберечь жизни и души людей. А это для Патриарха Гермогена как для пастыря было самым главным.
С декабря 1610 года он, находясь в заключении, рассылал по городам грамоты с призывом к борьбе с польской интервенцией. Именно по его благословению возникло народное ополчение Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского, освободившее Москву и в итоге положившее конец Смуте.
В мае 2013 года в самом центре Москвы, в Александровском саду, открыли памятник священномученику Гермогену, Патриарху Московскому и всея Руси. В отличие от картины, которую видел пан Кшиштоф Занусси и на которой Патриарх изображен страдающим в заключении, этот памятник – воплощение силы святителя. Суровый и пронизывающий взгляд. Высокая могучая фигура. В правой руке поднятый вверх крест – решительный жест, не оставляющий сомнений в том, что дело, которое он благословляет, – правое. В левой руке – посох, который святитель крепко упирает в землю.