Солнце
почти вскарабкалось к зениту, легкий ветерок зашелестел весенней
травой и кронами деревьев. Лес, что обступал тракт, еще не набрал
полной силы после зимней спячки и казался редким и тощим. Не
сговариваясь, путники подогнали лошадок.
- Вот
почему святая наша мать Церковь действительно не жжет народ направо
и налево, как то ей приписывают злоязыкие клеветники? - загрустил
Йожин. - Какой смысл иметь репутацию крестоносных злодеев и не
пользоваться ею? Трибуналы какие-то, регламенты, судилища... Проще
надо! Уподобился имярек сатане в речах, помянул легион - и на
очистительный огонек. Тело немного помучается, зато душа сразу в
рай. Вот, то ли дело у поганых кальвинистов! Чуть что - к палачу.
Надо, надо перенимать здоровый опыт даже у еретикусов!
- Да тебе,
отче, никак лавры Шпренгера и Крамера покоя не дают? - добродушно
хмыкнул то ли чех, то ли московит, то ли вообще немец (а может быть
и вовсе мерзкий француз) Мирослав.
Йожин плюнул еще смачнее, выругался еще
витиеватее и перекрестился еще размашистее.
- Не поминай ублюдков всуе. Профанаторы
хреновы! Им человеческим латинским языком было сказано, и на их
гавкающей немецкой речи повторено - надо аккуратно ввести в оборот
«De monstrorum» Бремссона и «Magica nigra et cultus»! И не более. А
что сотворили эти тронувшиеся от воздержания недоумки? «Mallēus
Maleficārum», «Молот Ведьм»! Господи помилуй, даже название
пристойное придумать не смогли! Какую идею загубили, скоты
хлевные... Истинно говорю, что целибат – зло!
Мирослав
пустил особо густое и ароматное (или зловонное - это уж кому как)
облачко дыма и сообщил:
- Вот так, за приятной беседой, мы,
считай, на месте.
- Да уж, -
брюзгливо согласился монах, все еще переживавший гнусность авторов
«Молота». - Как обычно?
- Да, пожалуй, - после короткого раздумья
согласился Мирослав, выбивая золу из трубочки.
Ветерок
разносил невесомые хлопья горячего пепла. Йожин чихнул и потер
раскрасневшуюся тонзуру.
- Тогда встретимся у местного
градоправителя... или лучше в кабаке, - подытожил
монах.
Мирослав молча кивнул и тронул поводья,
направляя лошаденку к самому краю дороги и дальше. Туда, где буйная
трава поднималась выше щиколотки, а обраставшие свежей листвой
деревья жадно тянули соки из земли. На обочине всадник остановился,
внимательно оглядел ближайшие кусты, после чего твердой рукой
направил скакуна вглубь редкого леска.