Бессонная ночь изрядно его вымотала – аккуратные столбики
счетов, казалось, отпечатались под веками, и стоило закрыть глаза,
как в темноте зажигались бесконечные цифры. Ползли, словно змеи,
куда-то вниз, ехидно скалились и складывались в долги и неизбежное
разорение. Штефан до утра пытался найти компромисс между потерей
реквизита, еще большими долгами и риском застрять в Морлиссе.
Когда на улице раздался надрывный вой аэрофона, Штефан малодушно
понадеялся, что это очередной экзальтированный дурачок выстрелил
себе в голову под городской виселицей. Вчера утром таких нашлось
целых трое.
Но вчера вслед за воем наступила гробовая тишина. А сегодня за
сиреной пришел ритмичный, нарастающий стук.
– Нет-нет-нет… – пробормотал Штефан, по-прежнему не вставая. –
Нет. Не может того быть.
Стук нарастал. Становился из далекого, нарастающего шума
слаженным топотом тысяч сапог и расходящимся от центра гулом.
Штефан медленно досчитал про себя до десяти.
Нужно будить Хезер. Видит Спящий, он не хотел этого делать.
– Херр Надоши! Хер-р-р Надо-о-оши! – раздался крик.
Штефан, вздохнув, встал из-за стола и выглянул в окно. Марк,
мальчишка-газетчик, которому он всегда давал лишнюю монетку, бежал
к его дому с другого конца улицы, звонко ударяя подошвами о
мостовую. Шнурки он не завязал и до сих пор не упал только чудом.
Вместо газет у него в руках было что-то вроде темно-синего
полотенца, которым он размахивал над головой.
– В чем дело? – крикнул Штефан.
– Ре-во-люц-ц-ция! – крикнул в ответ мальчишка. Он подпрыгивал,
и слова вибрировали, разбиваясь в такт прыжкам. – Восстание! Херр
Надоши, слышите?!
Штефан прекрасно слышал. Теперь ритм марша стал ритмом гимна
«Голоса над площадью, флаги над крышами».
– Беги домой, Марк, скажи матери закрыть окна и не выходите на
улицу! – крикнул Штефан, перегнувшись через подоконник.
– Шутите?! Идемте с нами, херр Надоши! Вы кр-р-расиво
гово-ри-те! Идемте скор-р-рее!
Штефан ждал, что Марк остановится под окном, но он пробежал
дальше, на ходу завязывая полотенце вокруг шеи.
– Вставайте! Вста-а-авайте! Про-с-сыпай-тесь! Люди вышли на
улицы! Люди вышли! – звучал его удаляющийся голос.
– Да чтоб тебя, – тоскливо пробормотал Штефан, провожая его
взглядом.
По крайней мере расчеты потеряли всякий смысл – все, что не
успели упаковать, придется бросить.