Штефан захлопнул бухгалтерский журнал – он только начал новый –
и не глядя швырнул в холодный камин.
Над утренним мраком, над полусонным городом Солоухайм, собирался
белесый туман. Сегодня он был чище, чем обычно – фабрики
простаивали и не выдыхали клубы черного дыма в сырое серое небо.
Штефан задернул занавеску, взял с комода кувшин с водой и вышел в
коридор.
Пытаться разбудить Хезер стуком в дверь никакого смысла – она
спала так, будто каждую ночь стреляла себе в висок, и пробуждение
ее больше напоминало воскрешение.
Он как раз собирался совершить это чудо. Переступил порог
спальни и медленно двинулся к белеющему в темноте пятну одеяла.
Единственная работающая газовая лампа была как раз над кроватью, а
ходить в темноте по спальне попросту опасно – можно было раздавить
чашку, поскользнуться на очередной драгоценной книге Хезер или, что
хуже всего – наступить на одну из проклятых крыс.
– Пожар! – рявкнул он, наклонившись над спящей. Хезер спала
лицом вниз и он видел только заворачивающуюся в кудри темноту,
разметавшуюся по подушке и блестящие бусинки глаз – три крысы уютно
устроились у нее на спине. – Горим! Смерть, холера, передушили
крыс, сперли весь реквизит, птичек сожрали, артистов
расстреляли!
Хезер даже не пошевелилась. Штефан, вздохнув, стряхнул крыс,
перевернул ее на спину и наклонил кувшин над ее лицом.
– С-у-у-ука… – простонала она, не открывая глаза. – Я только
легла…
– Там революция, кедвешем, – сообщил он, выдергивая из-под ее
головы мокрую подушку. – Народ озверел, повыбегал на улицы и
стреляет.
– Уже? – пробормотала Хезер, перевернувшись на бок и пытаясь
засунуть под щеку край одеяла. – Ну хорошо, зайди тогда через
часик…
– Вставай! – не выдержал он, срывая с нее одеяло. – Давай, нам
надо срочно бросать вещички в экипаж и валить отсюда!
– И много мы бросим в экипаж? – резонно заметила она, садясь на
кровати и слепо вытягивая перед собой руки. – Водички бы…
– На, выжми, – посоветовал Штефан, бросая ей подушку. – А что ты
предлагаешь?
– Ничего. В любом случае поздно дергаться, все уже
случилось.
– Это была твоя идея тут задержаться, – раздраженно бросил он и
сделал шаг от кровати. Под каблуком что-то хрустнуло.
– Моя, – согласилась Хезер, зажигая лампу. Комнату залил
красноватый дрожащий свет. – Пина больна, помнишь?