- Вот у нас тут возник вопрос: вот,
командарм Кулик считает, что новая война потребует более мощного
полевого орудия для РККА, скажем так, 85 или даже 90 миллиметров. Я
верно уловил вашу мысль, товарищ Кулик?
- Так точно, товарищ Сталин, я
считаю…
Остановленный движением руки Сталина
вскочивший с места Кулик грузно сел на место.
- Но в тоже время мы не можем перейти
на этот калибр потому что на складах скопилось огромное количество
боеприпасов под трехдюймовое орудие образца 1900 года, накопленных
в годы Мировой и немного, Гражданской войны. Поэтому нашим основным
дивизионным орудием останется трехдюймовка. Это так, Николай
Николаевич?
Комкор Воронов поднялся с места, не
так быстро и энергично, как Кулик, ровно на пару секунд задумался,
подбирая более точную фразу и произнес:
- Так точно, товарищ Сталин. Мнение
товарища Кулика имеет под собой серьезные обоснования: с
тактической точки зрения массовое использование новых орудий
повышенного калибра имеет положительный эффект. Переход на другой
калибр мы посчитали нецелесообразным по экономическим причинам: у
нас недостаточно мощностей по производству пороха, чтобы оперативно
перейти даже на калибр 85 мм, при этом возникают вопросы хранения и
утилизации запасов трехдюймовых патронов. Совместно с
Артиллерийским управлением мы считаем возможность улучшения
мощности патронов к трехдюймовым орудиям. Это будет более
целесообразно.
Воронов считал командарма Кулика
человеком бестолковым, зазнайкой, умевшим брать нахрапом и силой
крика, но вот в деле своем путавшимся и не способным к серьезной
организационной работе. Но в открытую конфронтацию с любимцем
Сталина не вступал, относился к нему на людях подчеркнуто лояльно,
и свое мнение высказывал только в очень-очень узком кругу людей,
которым мог доверять.
- А теперь скажите, Евгений
Захарович, как так получилось, что в царской армии был страшный
снарядный голод всю мировую войну, а на складах у нас сейчас
огромный запас выстрелов к трехдюймовым орудиям образца 1900
года?
- Самые главные ошибки, товарищ
Сталин, были сделаны на этапе подготовки к войне. Мы не готовились
к такой борьбе: масштабной, длительной, на истощение. Мы не учли
опыт Японской войны, продолжая недооценивать значение пулеметов и
полевой артиллерии. Совершенно не развивали артиллерийские системы
большого калибра, предназначенные для обстрела из закрытых позиций
на большие расстояния. В представлении некоторых руководителей
армии и страны воевать лучше было путем массовых штыковых атак,
чтобы экономить патроны и снаряды, которых наша экономика давала
крайне недостаточно. Не было накоплено достаточного количества
мобилизационных запасов по основным видам вооружения. Парадокс со
многими снарядами заключался еще и в бардаке, и в полном отсутствии
правильного представления, что нужно делать. Так, для генштаба и
военного министерства оказалось неожиданностью, что практически
весь запас снарядов был израсходован в первые три месяца войны. А
руководители ГАУ упрекали командиров за перерасход снарядов,
которыми те старались уменьшить потери пехоты! Но истинная роль
артиллерии как раз и состоит в том, чтобы уменьшить потери своей
пехоты и увеличить потери врага.