Для начала я передал нашим армейским спецслужбам Анхелику Краун,
которая напоследок снова обозвала меня животным и недочеловеком. А
затем начались беседы с контрразведчиками, которые хотели знать обо
всем, что со мной произошло после отступления сотого танкового
батальона. И я был предельно честен, рассказал свою историю и
написал десяток объяснительных. О том, как выбирался с бойцами
своего экипажа из окружения. О том, что произошло возле деревни
Смирна. О том, как оказался на раскопках, прикончил Федерико
Ледовски и захватил Анхелику Краун. О том, как шел к Арагветскому
хребту. И, конечно же, о том, какое участие принимал в захвате
старого форта на перевале. Поведал обо всем и умолчал только об
одном. Я ни словом не обмолвился о находках профессора Рохлина,
которые были вшиты в трофейную сумку, и деньгах Федерико Ледовски.
Ни к чему контрразведчикам про это знать, ибо республиканские марки
мне пригодятся, а информационные накопители я решил оставить себе.
Ну или присвоить, если кого-то не устраивает предыдущая
формулировка. Правда, была мысль передать находки государству. Но
тут ведь какое дело. Родину и наш народ я любил, а государству и
чиновникам не доверял. Правильно покойный Рохлин про своих коллег
говорил - плагиаторы и воры. Таких везде хватает. Отсюда и
некоторое собственническое отношение к древним артефактам.
В общем, такие вот дела. И, глядя на офицеров контрразведки, с
которыми общался, я понимал, что они мне не верят. Слишком
невероятными казались им мои истории. И если я говорю правду, то
выходило, что перед ними герой. А у них работа такая, никому не
верить на слово и видеть в каждом, кто выбрался из окружения,
потенциального предателя. Но это еще ничего. Гораздо хуже, если
побывал в плену. Тогда совсем плохо, ибо царь Сигурд Шестой в свое
время сказал: «Вальхи в плен не попадают, поскольку каждый воин
сражается до конца. И если он выбирает плен, то перестает считаться
вальхом...» Жесткая формулировка. И с тех пор для каждого
контрразведчика эти слова руководство к действию.
Впрочем, меня это не касалось, ибо я в плену не был. И моим
словам имелось подтверждение. Оказалось, что Костя Самохин смог
выйти к своим, соединился с отступающими бойцами из 45-й дивизии и
вместе с ними пробился из окружения. Опять же Анхелика Краун была,
а концовку моей истории мог подтвердить майор Железнов. А помимо
того у меня имелся покровитель, генерал-лейтенант Тейт Эрлинг.
Поэтому для меня все закончилось благополучно, и я смог вернуться в
родное подразделение, которое, как и весь наш корпус, находилось в
тылу.