Сердце невольно защемило от странного
чувства, более похожего на ностальгию. Надо же. Мне почему-то
казалось, что моя спальня гораздо больше. А теперь я видела перед
собой тесную комнатушку, в которую поместилась лишь узкая
односпальная кровать, трюмо с новым креслом перед ним, гардеробный
шкаф.
Быстро разложив свой нехитрый скарб
по полкам, я отправилась в ванную комнату, примыкающую к моей
спальне. С некоторой опаской повернула вентиль, покрытый оранжевыми
пятнами ржавчины. В трубах гулко зарычало пробуждающееся
заклинание. Шумело так долго, что я почти потеряла надежду. Но,
наконец, через несколько минут кран выплюнул тонкую струйку едва
теплой воды.
Огненное заклятье явно слишком давно
не обновляли. Неужели мать серьезно больна? Уж на такую-то малость
ее колдовских сил точно должно было хватить.
Умывший, после коротких раздумий я
все-таки сменила темное дорожное платье, чей строгий фасон слегка
оживлял белый кружевной воротник, на наряд из темно-синего бархата.
Пожалуй, единственное более-менее приличное из моего гардероба.
Затем я взяла в руки расческу и уныло посмотрелась в зеркало.
Оно послушно отразило бледную от
усталости и слегка встрепанную светловолосую девушку двадцати с
небольшим лет.
«Позор семьи!» – опять зазвучало в
ушах.
Удивительно, но даже в гневе
герцогиня Кейтлин Квинси говорила тихо, никогда не позволяя
срываться себе на вульгарный крик. И чем тише был голос матери, тем
более серьезные проблемы это обещало провинившемуся.
При нашем последнем разговоре она
почти шептала. Однако от каждого слова я вздрагивала, словно от
удара наотмашь.
«Посмотри на себя! Разве ты
прирожденная Квинси? Ты совершенно не нашей породы! Уродка, да и
только. Жаль, что твоей отец не позволил мне придушить тебя в
колыбели, как я хотела. Сразу было понятно, что толка от тебя
никакого не будет».
На глаза невольно навернулись злые
слезы обиды. Удивительно. Три года прошло с того момента, а помню
все оскорбления матери до последнего слова. Да, ее негодование
можно было понять. Я – ее старшая дочь. Та, которая должна была
унаследовать силу рода Квинси. А в итоге не получила ничего.
Увы, я была совершенно непохожа на
мать. Она – высокая статная брюнетка с такими черными волосами, что
они отливали в синеву, и темно-карими глазами. И я – блондинка с
прозрачными голубыми глазами. Невысокая, худенькая, с очень светлой
кожей. Но внешность – это еще полбеды. Куда большая проблема
заключалась в том, что у меня не было темного дара. Ни капли, ни
проблеска. Более того, я умудрилась родиться в самой знаменитой
семье потомственных ведьм с сильнейшим даром эмпатии. Более
жестокой и глупой шутки судьбы и не придумаешь. Темные ведьмы на то
и темные, что эмоции чаще всего они испытывают самые что ни на есть
негативные. Да, мать прекрасно владела собой. Никогда не срывалась
на слуг. Невозмутимая, совершенная в своей холодной красоте. Вот
только я всегда чувствовала, какая ненависть ко всему миру клубится
в ее душе. Чувствовала ее досаду, когда пыталась выклянчить ласку,
чувствовала откровенную брезгливость, когда она украдкой
разглядывала меня, думая, что я ничего не вижу.