– Божье слово, – ответил Емельянов. Очевидно, он считал, что сказал достаточно, но я по-прежнему не понимал главного.
– Что еще за божье слово? – спросил я. – Если начать молитву, у распятия загораются глаза? У любого распятия, или нужно особое?
– У любого распятия. Только слово должен говорить священник.
– Понятно. То есть непонятно. Зачем вообще нужно это божье слово?
Теперь перекрестились все стрельцы, а некоторые перекрестились дважды.
Емельянов глубоко вдохнул и начал вещать:
– Слово дано истинно верующим от Бога как священный дар процветания и благоговения. Нет границ для слова и нет того, что слово не превозмогает, ибо сказано, что вначале было слово, и слово было у Бога, и слово есть Бог.
– Если я захочу погасить солнце и скажу правильное слово, солнце погаснет? – спросил я. Новая волна крестных знамений.
– Сказано в Писании, – продолжал Емельянов, – что ежели у кого вера с гору, то слово такого человека сдвинет гору, а ежели вера с горчичное зерно, то такому и зерна не сдвинуть.
Я, кажется, начал кое-что понимать.
– Что может вера обычного человека? – спросил я. – Например, того монаха. Он мог меня убить?
– Он должен был тебя убить, слово действует мгновенно, и от него нет защиты. Почему ты еще жив?
– Он не успел договорить свое заклинание.
– Это не имеет значения, слово действует до того, как произнесено.
Мы с Усманом переглянулись. Вот оно, значит, как. Но почему… Крест?!
Ладно, с этим потом разберемся.
– Как можно увеличить веру? – спросил Усман. – Если я хочу, чтобы мое слово стало сильнее, я должен прочитать какую-нибудь священную книгу, помолиться… правильно? Кстати говоря, слову дает силу только христианская вера?
Емельянов помотал головой.
– Нет, – сказал он, – у басурман тоже есть слово, иначе с турками не воевали бы каждые десять лет. Божье попущение, говорят.
– Понятно. Поэтому никому нельзя учиться грамоте?
– Почему никому? Я, например, грамотен.
– Да, конечно, офицеру без грамоты нельзя работать с картами. А крестьянам она незачем, а то еще Библию прочитают и словом овладеют. Правильно?
Подпоручик мрачно кивнул. Усмана несло.
– И кресты нательные у вас тоже запрещены, да? По той же причине? И монахи у вас вроде как боги, только маленькие?
– Так нельзя говорить, – возмутился подпоручик, – ересь карается…
– Да мне плевать, чем карается ересь! – взвизгнул Усман. – У нас два автомата, и пусть кто-то попробует покарать!