А потом мое внимание привлекла небесно-голубая «шестерка», появившаяся в зеркале заднего вида и быстро приближавшаяся. Я представил себе, как она будет скакать на многочисленных поперечных складках асфальта, и невольно улыбнулся. Я успел обратить внимание, что «шестерка» недавно покрашена толстым неровным слоем садолиновой краски, а это может означать только одно: машина убита, совсем скоро ее будут продавать. Лоху. Потому что нормальный человек ни за какие деньги не купит подержанную машину, недавно покрашенную толстым слоем садолиновой краски.
«Шестерка» поравнялась с моей «газелью» и вырвалась вперед. Водитель должен был видеть, что впереди асфальт превращается в стиральную доску, но даже не замедлил скорость, и машина начала прыгать. А потом все происходило очень быстро и очень отчетливо, как в замедленной съемке.
Громкий стук. Маленькое тринадцатидюймовое колесо катит посередине правой полосы. Сноп искр из-под переднего правого крыла «шестерки». Почти не снижая скорости, машина разворачивается поперек дороги и бросается под мою «газель», как двадцать восемь героев-панфиловцев под фашистские танки. Я пытаюсь вывернуть руль вправо, понимаю, что это бессмысленно, но мозг не успевает остановить руки, живущие как будто своей собственной жизнью. Удар, совсем не страшный, я даже не касаюсь руля – напряженные до каменного состояния мышцы рук амортизируют. Машину неотвратимо тащит в кювет. Я выкручиваю руль влево. Сквозь оглушительный скрежет днища «шестерки» об асфальт пробивается новая нота. Я понимаю, что левой рулевой тяги больше нет. А еще нет тормозов, потому что педаль резко проваливается. А еще я понимаю, что вот-вот…
Колеса растопыриваются в разные стороны, «газель» резко дергается из стороны в сторону, будто выбирает, с какого бока объехать препятствие. Скорость упала примерно до тридцати километров в час, и я решаюсь воткнуть первую передачу. Поздно. От резкого толчка двигатель глохнет, на мгновение «газель» зависает над кромкой кювета, а потом медленно и неотвратимо рушится вниз. Я валюсь на еврейчика, мир переворачивается, и я вырубаюсь.
Сейчас «шестерка» стоит поперек дороги, правый бок промят до центра салона, переднего колеса нет… заднего тоже уже нет. Хлам. Я выбиваю ногой остатки лобового стекла, и левое бедро простреливает острая боль. Ничего страшного, просто ушиб. Выбираюсь наружу.