— Мама, оно не подойдёт и к жёлтому
платью.
Мать пропустила ее замечание мимо
ушей, не соизволив отвлечься от разговора с торговкой.
— ...Да, и ту. И вот эту сеточку с
розами. Только есть у вас цветы поярче?
Девушка в голубом отошла к прилавку,
стала перебирать цветные вещицы. Береслава крутила в руках
несколько украшений для волос.
— Мама...
— Примерь.
Бажену развернули к зеркалу,
приложили к ее голове заколку с перьями. Вышло жалкое зрелище. Как
и всегда. Девушка вспомнила прошлый бал, на котором соседская
молодежь посмеивалась над ее нарядом. Же́на в тот день по
случайности уловила краем уха несколько пренебрежительных фраз в
свой адрес. Но дело было даже не в том, что над ней смеялись, а в
том, что с ней почти не разговаривали. И редко приглашали на танцы.
Часто она почти весь бал просиживала рядом со старыми матронами,
развлекая их беседой, ведь больше нигде ей места не находилось.
Приемы и балы Бажена ненавидела столь же сильно, как слово
"мода".
— Мне не нравится.
— Вздор! — фыркнула обиженная ее
робким возражением мать. — Ты просто ничего не понимаешь. Подобная
прическа была на прошлом приеме у вены Фарт, а она, между прочим,
приехала из столицы. Знает толк в модных веяниях.
— Это был маскарад.
— Да, но с восторгом обсуждали не
столько ее платье, сколько прическу!
— У нее волосы, словно гиленский
шелк. И ее украшения подходили к наряду.
Береслава посмотрела на дочь
недовольно.
— Вот дал Отец несносную девчонку!
Неужели обязательно перечить матери? Подумай, в какое неловкое
положение ты меня ставишь! Же́на неужели тебе настолько противны
собственные родители, что ты не можешь ни один совет принять
спокойно? Почему я должна тебе все время что-то доказывать, словно
я обвиняемая на суде? Это невыносимо!
Мама схватилась за сердце и
отвернулась, нервно перебирая в руках разноцветные украшения.
Бажена зябко передернула плечами. Ей часто казалось, что она хоть и
стоит в толпе людей, однако отделена от них невидимой, но
непреодолимой преградой. Ее не видят, не слышат, до нее никто не
может дотянуться, и она тоже не может никого коснуться. Бажена
представляла это ясно: вот она протягивает руку, делает шаг,
пытаясь пройти сквозь стену к людям, но прозрачный купол двигается
вместе с ней. Нет выхода или лазейки. Совсем. Можно биться о
неровную поверхность, разбивая ладони и локти в кровь — все равно
никто не услышит. Никогда. И даже немногих, протянувших к ней руки,
остановивших на ней взгляд, незримым течением уносит прочь. И она
опять остаётся одна. Мать с отцом и те — по другую сторону
стены.