Ниу, ранняя пташка, поднималась всегда с рассветом, однако и
зевать начинала часам к десяти вечера. Поначалу, когда мы с ней
только поселились в квартирке, любезно предоставленной кланом Чжоу,
ещё пыталась бороться с собой, чтобы встретить меня подобающе — в
её, разумеется, представлении. Но после того, как я второй раз
подряд, вернувшись домой поздно, обнаружил Ниу крепко спящей за
кухонным столом, потребовал прекратить издевательство над
организмом. Заверил, что я взрослый мальчик и вполне в состоянии
самостоятельно разогреть себе ужин. Ниу повздыхала, но в итоге
смирилась, и с тех пор, если я задерживался, ложилась спать, не
дожидаясь меня.
Сегодня я ещё из окна машины разглядел, что на кухне и в
гостиной горит свет. Рука непроизвольно метнулась к оружию. Джиан
за рулём тоже напрягся:
— Ты чего?
— В доме свет горит.
— И что? — Джиан притормозил напротив крыльца. Опустил окна.
Осмотрелся, прислушался. Пожал плечами: — Машин чужих не видно,
криков не слыхать. Только хихикают.
Я тоже услышал доносящийся от дома приглушенный смех.
Доносился он сквозь открытые окна — Ниу любила открывать их по
ночам, впускать в дом прохладу. К кондиционеру и она, и мама Лея,
не говоря уж о Гуолианге, относились почему-то с опаской. Кажется,
до сих пор считали моё решение его установить непонятной блажью, и
включали крайне редко — как я подозревал, исключительно для того,
чтобы порадовать меня.
— С кем это Ниу там? Неужели мамаша не спит?
— Да чёрт их знает, — буркнул я.
Происходящее в доме мне почему-то не нравилось. В том, что
опасности нет, уже и сам уверился. Но вот — не нравилось
почему-то.
— До завтра, Джиан. — Я вышел из машины.
— Нескучной ночи, босс, — усмехнулся он. И уехал.
А я поднялся на крыльцо. Кто сидит у нас в гостиной, понял
раньше, чем открыл дверь. И даже раньше, чем почувствовал тот же
запах, что и утром. Войдя и увидев в коридоре на вешалке короткую
кожаную курточку, уже не удивился.
— Лей! Ну наконец-то! — из гостиной выпорхнула Ниу. — А я не
одна, представляешь? К нам в гости зашла соседка.
— Добрый вечер.
Я заметил, что к визиту Наташа Смирнова подготовилась. Она
подкрасила лицо, уложила волосы. Белую утреннюю майку сменила
другая — розовая, с глубоким вырезом. На вырезе глаз, в здешней
жизни успевший попривыкнуть к бедности женских форм, приятно
отдыхал. Ну и в остальном с фигурой у Наташи было всё в порядке.
Она об этом отлично знала. Встала в дверном проёме, изящно
изогнувшись, уперев руку в бедро.