Царь подъехал к саням, и его рот
исказила нервная зловещая гримаса. Топорами и палашами солдаты
вскрыли гроб, и Петр Романов увидел наполовину истлевшее тело
своего ненавистного врага Ивана Михайловича Милославского. После
смерти этого знатного человека минуло много лет, а ненависть к нему
так и не оставила сердце Петра. Самодержец Всероссийский молчал и
не двигался. Тревожная тишина накрыла площадь, смолкли барабаны и
любопытствующие люди, пришедшие посмотреть на потеху, не издавали
ни единого звука.
Наконец, царь сглотнул и плюнул на
труп, а затем резко взмахнул рукой, и солдаты потянули гроб под
помост. Прелюдия была окончена, и наступило время основного
действия – казни. Всю церемонию предстоящей экзекуции царь
разработал сам, и как только гроб с телом умершего двенадцать лет
назад боярина затянули под помост на него стали вытаскивать тех,
ради кого он был построен. Заговорщиков, которые хотели скинуть
Петра Алексеевича с престола.
Первыми из темницы Преображенского
приказа на свет божий выволокли Цыклера и Соковнина, а за ними
следом Федора Пушкина и двух стрелецких пятидесятников. Тела всех
пятерых были изломаны пытками, покрыты кровавыми коростами, а
взгляды изменников не выражали ничего – просто тоскливые
безучастные взоры готовых принять свою участь людей. Петр был
разносторонним человеком и толк в пытках знал. Порой он лично
принимал в них участие, и в этом дознании, которое самодержец
считал чрезвычайно важным, не погнушался поработать за палача.
Снова взмах царской руки, и настал
черед следующего акта драмы.
Князь‑кесарь Федор Юрьевич
Ромодановский, как всегда в пьянейшем виде, запинаясь и срыгивая,
прочел приговор, а затем на эшафот потянули первую жертву –
стольника Пушкина. Его участь была самой легкой. Палач быстро
обезглавил боярина и скинул отрубленную голову в большую корзину
подле плахи. Следом вытащили Цыклера, который, как и Соковнин, был
приговорен к четвертованию.
Толпа москвичей ахнула. Цыклера
прижали к плахе и опытный палач двумя ударами топора отсек бывшему
полковнику руки. Казненный задергался, и на него навалились
подпалачики, а мастер отрубил жертве ноги. Кровь, хлеставшая из
тела Цыклера, стекала на помост и сквозь большие щели ручейками
струилась на тело Милославского. Помощники палача подобрали
отрубленные конечности и скинули их в корзину поверх головы
Пушкина. После чего такая же участь постигла и Соковнина…