Одного из парней, худощавого, с длинными волосами, собранными в
пучок, звали Кенрон. Второй, Ирман, был заметно крупнее,
мускулистее, его белые волосы были коротко стрижены, на щеке
красовался чуть заметный шрам от неудачно брошенного им самим
метательного ножа. Все они были одногодками, не достигшими еще
пятнадцати лет.
– Почти одновременно, но я все же был быстрее, – не без гордости
произнес Ирман.
– Как скажешь, приятель, – ухмыльнулся Кенрон. – Но мне кажется,
нам не стоило ждать до последнего.
Он стер кровь с ножа платком, спрятал оружие в ножны, после чего
положил тушу добытой крысы в мешок из холщовой ткани.
Убедившись, что обе крысы мертвы, Нанса села на бревно и
попыталась восстановить дыхание.
– Почему вы возились так долго? – спросила она.
– Думал, может, тебе удастся оторваться, тогда не пришлось бы их
убивать. – сказал Кенрон.
Нанса взглянула на него с укором.
– Вот бы заставить тебя так побегать, молодой человек, –
процедила она. – Посмотрела бы я, как ты по лесу пятками
сверкаешь.
– Подожди тут, – сказал Кенрон, – мы с Ирманом поищем, нет ли в
округе еще кого.
– А что, могут быть? – Нанса отшатнулась от него, будто сам
Кенрон мог ее укусить.
– Если и есть, – усмехнулся Ирман, – я не буду с ними
церемониться, обещаю.
Оба мальчишки исчезли, Нанса вновь оказалась на поляне одна. На
месте, где недавно таились две крысы, остались лишь темные бурые
пятна на стеблях травы. В монотонном шуме леса не было и намека на
то, что рядом с ней есть другое живое существо. Она легла на
бревно, положив руки под голову. Солнце пряталось где-то за
верхушками деревьев, изредка над поляной пролетала птица, похоже,
кукушка. Сейчас она готова была поверить, что и крысы, и мальчишки,
убившие их, ей лишь привиделись.
Большую часть жизни Сараг Мирн рыбачил в реке недалеко от
Керфена. Он знал, сколько нужно выловить для пропитания ему и дочке
– немного. Знал, сколько нужно выловить для продажи – еще меньше.
Рыбу на рынке покупали неохотно. Сараг и сам прекрасно понимал,
хоть его рыба утоляла голод и в целом была безвредна для желудка,
вкус у нее был, как у варёного ботинка. Что поделать, другие в реке
не водились, а охотиться в лесу для него было самоубийством.
Кобольды легко обставляли его по продажам. Их заграничная рыба
была вкуснее, к тому же, они щедро приправляли ее специями, запах
которых разносился по всей торговой улице и заставлял проходящих
мимо людей забывать обо всем на свете. В особенности о Сараге и его
жалком улове.