Я все-таки задремала. Уже после завтрака.
Поев, сначала взялась за книгу о практике использования
диагностических магем — к поступлению готова, но знания лишними не
бывают, потом, сообразив, что вынуждена по второму разу
перечитывать один и тот же абзац, решила все-таки прилечь.
Раздеваться не стала, только сняла пиджак — одежда не мялась,
зачарованная мной самой, да и постель не расправила, лишь накинула
на ноги край одеяла, чтобы ступням не было прохладно.
Сон, в который буквально провалилась, оказался спокойным.
Легким. Беззаботным. Дорога уже делала свое дело, еще не избавив
душу от тревог, но уже щедро делясь обещанием чего-то светлого и
прекрасного.
Жаль, отдых получился коротким.
Проснулась я резко. От шума. В коридоре кто-то громко
разговаривал. Хлопали двери...
Сердце дернулось — в таких поездах, как этот, чужой покой без
веских оснований не нарушали, — но тут же забилось ровно. Столь
острого чутья на опасность, как у отца, у меня не было, но, если
грозила беда, я все равно ощутила бы.
Опустив ноги, села. Нащупала туфли, надела, предпочтя пусть так,
но быть готовой к неожиданностям. Оправила блузку.
Вопреки ожиданиям, в мою дверь так и не постучали. Забарабанили
в соседнее купе.
— Целитель есть? Нужен целитель...
Меня вроде и отпустило — мелькнуло опасение, что могли
выследить, — но ненадолго, вновь вернулась тревога. Не случись
что-то серьезное, вряд ли бы в голосе проводника так явственно
звучали панические нотки.
С сомнениями, что делать в этой ситуации, я справилась быстро.
Назвать меня целителем трудно — еще учиться да учиться, но помочь
продержаться до ближайшей станции, пользуясь знаниями, полученными
от отца — полкового лекаря, скорее всего, смогла бы.
— Что случилось? — открыв дверь, выглянула я в коридор.
Любопытной оказалась не я одна. У соседнего купе стояла молодая
женщина.
Лицо приятное, располагающее, волосы аккуратно причесаны.
Дорожное платье по последней моде, да и украшения, хоть их и
немного, подобраны со вкусом. Вроде есть, но в глаза не
бросаются.
Если что и портило образ, так некоторая суетливость, как у
завидевшей блестящее сороки, и бегающие в предвкушении глазки.
Я хоть и юная, но попутешествовать успела. Да и отец с дядьками
не упускали возможности учить видеть в людях даже то, что те
скрывают от самих себя.