Денег не вернул.
Грустные отец с сыном вышли из полкового двора, оказались на
улице.
Остановились, гадая, что делать дальше и куда податься. Редкие
прохожие обходили их стороной.
Без солдат, кои составляли немалую часть Петербурга, город
казался вымершим.
— Может, к преображенцам сунемся? — спросил Ванюшка.
Егор Савелич махнул рукой:
— Коли тут не заладилось…
Иван кивнул. Он знал, что в Преображенском полку вряд ли пойдут
навстречу бывшему семёновцу. С момента создания гвардейские полки
ревновали друг к другу. Пытались уесть в мелочах и подгадить при
возможности. Особенно, как не стало твёрдой руки государя Петра
Алексеевича.
А новосозданные измайловцы старую гвардию и вовсе за врагов
держали. Потомки казнённых стрельцов прекрасно помнили, кто вёл их
отцов и дедов на плаху, при случае платили сторицей.
Отец задумчиво сдвинул шапку, почесал затылок. Сына необходимо
пристроить, иначе поездка будет напрасной, а терять время впустую
Егорий Савелич не любил.
Внезапно отставного капитана осенило. Потрескавшиеся губы
расплылись в улыбке.
Иван тут же сообразил: папенька загорелся новым «прожектом».
— Пойдём, — велел Егорий Савелич.
— Куда?
— К благодетелю пойдём, к генералу Ушакову. Должон Андрей
Иванович помнить поручика Елисеева. Быть того не может, чтобы он
меня забыл!
Елисеев-старший схватил сына за руку и увлёк за собой.
— Папенька, — заговорил юноша на ходу, — а что ты мне раньше про
Ушакова не сказывал?
— Эх, сынок-сынок, есть вещи, которые никому обсказывать нельзя,
— невесело усмехнулся Егорий Савелич. — Даже тебе, кровиночке моей.
Свело нас когда-то поручение государя Петра Алексеевича. Было оно
столь секретным, что никому о нём, кроме меня, Ушакова, да
государя, упокой Господь его душу, знать не полагалось. Ни в какие
промемории оно не попало. Был я в ту пору столь же молод годами,
как ты. Только-только прапорщика получил…
— Успешно выполнили сие поручение? — не стерпев, перебил отца
Иван.
Егорий Савелич остановился, сухо сказал:
— Не сомневайся. В полной мере выполнили.
И снова быстро и как-то сутуло склонив спину, пошёл, отчего
Ивану было просветление — непростую задачку задал тогда покойный
император отцу с Ушаковым. Не из тех поручение, коими хочется
гордиться всю жизнь.
За спиной кто-то весёлым голосом завопил: «Па-а-ди, па-а-ди!».
Раздался страшный грохот.