Иван поступил, как подобает галантному кавалеру: почтительно
поклонился, щёлкнул каблуками порядком стоптанных башмаков.
Девушка ласково улыбнулась, сделала книксен в ответ, растопырив
юбку.
Дамы ушли.
— Кто сия прекрасная молодая Аврора? — спросил молодой человек у
стоявшего поблизости солдата и получил ответ:
— Вижу, у тебя губа не дура. Сия барышня — Екатерина Андреевна.
Дочурка Андрея Ивановича Ушакова, штац-фрейлина её императорского
величества. Да ты рот закрой, парень, — шутливо добавил солдат. —
Не по твоим зубам каравай.
Иван смешался, чувствуя, что кровь приливает к лицу. Красивое
лицо девушки неожиданно глубоко запало в душу. Он что-то пробурчал
солдату и надолго замолк.
Очнулся Иван лишь на мосту, ведущем к Петропавловской крепости,
когда путь Елисеевым преградили рогатки и направленные багинеты
часовых.
В кабинет начальника Тайной канцелярии их допустили быстро, хотя
Иван поймал себя на предательской мыслишке, что войти сюда легко, а
вот выйти…
Ушаков действительно признал Елисеева-старшего с первого
взгляда, сам встал из-за стола, подошёл и по-дружески обнял боевого
товарища.
— Говори, с чем пожаловал?
— Сын у меня, Андрей Иванович…
— Вижу, — генерал с интересом поглядел на Ивана. — Лицом вылитый
ты, а вот кумплекцией…
— Кумплекцией подкачал, — согласился Егорий Савелич. — Потому и
пришёл к тебе с просьбой. Помоги, ваша светлость, парня в гвардию
записать. Век благодарен буду за сынишку.
Ушаков окинул парня цепким взглядом, задумчиво почесал выбритый
до синевы подбородок.
— Как зовут?
— Иваном кличут.
— Всем ты хорош, Иван, да ростом не вышел. Тяжело тебе в полку
придётся. Офицеры таких не любят. На смотрах спрятать подальше
норовят, либо на работы какие отправят, чтобы с глаз долой был. Так
ли уж нужен тебе мундир гвардиянский?
Иван сглотнул слюну и набрал в грудь побольше воздуху, но
сказать не успел.
— Очень нужен, — ответил за сына Елисеев-старший.
— Подожди, капитан, — обернулся к нему Ушаков. — У парня и свой
ум имеется. Пусть подумает и ответит мне, как на духу. Судьба его
решается.
— Хочу служить в гвардии, — произнёс Иван.
Начальник Тайной канцелярии хмыкнул.
— Ой ли… Не ври, Ваня! У меня должность, сам понимаешь какая.
Поневоле научился правду и кривду отличать… за столько-то лет. Не
слышу я твёрдости в голосе твоём. Не хочешь ты в гвардии служить, а
отцу об том говорить стесняешься… Или обидеть не хочешь, —
проницательно заключил генерал.