Иван старательно, без помарок, заскрипел остро отточенным пером.
Закончив, приподнял голову.
— Ещё что написать?
— Дай бумагу, — протянул руку Ушаков.
Пробежался глазами по написанному, одобрительно кивнул и вернул
листок Ивану.
— Ставь дату и подпись.
Не особо вдумываясь в сказанное Ушаковым, Иван поставил дату и
аккуратно вывел свою подпись. Посыпал бумагу песочком, чтобы буквы
не размазались, а потом тщательно смёл. Всё это время отец
безмолвно наблюдал за действиями сына. Нижняя губа Егория Савелича
дрожала.
Ушаков ещё раз ознакомился с написанным, похвалил Ивана за
разборчивый почерк и сунул бумагу в верхний ящик письменного
стола.
— Ну, Иван, сын Егориев, могу тебя поздравить с поступлением на
службу. С сего дня зачисляю Ивана Савельева в штат Тайной
канцелярии на должность копииста с положенным денежным жалованьем в
сорок пять рублей в год, а это поболе, чем тебе бы в гвардиянусах
платили. Кланяйся, невежа, — весело приказал Ушаков.
Однако первым к ногам всесильного главы Тайной канцелярии
поклонился отец Ивана. Ошеломлённый столь неожиданным поворотом
юноша замешкался, и тут же мощная отцовская длань легла ему на шею,
заставляя согнуться чуть ли не в три погибели.
Глава 3
Чья-то рука прикоснулась к моему плечу, сжала, последовал резкий
толчок. Чувствительный, было больно. Зачем? Что я сделал?
Толчок вырвал меня из иной реальности, кабинета Ушакова,
папеньки… папеньки?!
— Иван, очнитесь. На сегодня хватит. Да просыпайтесь же!
— А?! Что?! — Я всё ещё не мог прийти в себя и ошеломлённо
моргал, не понимая, что происходит.
Наконец, зрение сфокусировалось на лице Арсения Петровича. Тот
выглядел немного испуганным.
— Арсений Петрович… Вы? Что происходит, где Ушаков?
— Не волнуйтесь, всё в порядке. Вы по-прежнему в лаборатории,
совершили первый прыжок в прошлое, подключились к сознанию своего
предка. А Ушаков… Позвольте, Ушаков Андрей Иванович, глава Тайной
канцелярии?
— Да, он. Меня, то есть моего предка пристроили к нему
копиистом. Буквально только что… И всё это произошло словно со
мной.
— Это нормально, — пробормотал Арсений Петрович, но как-то
неубедительно.
Он вытер со лба крупные капельки пота.
— Вы, наверное, хотите пить? Обычно, когда возвращаются из
«экскурса», все хотят пить. Жажда воистину нечеловеческая, по себе
помню. Тут не столько физиология, сколько психология.