В таких странных снах прошла вся ночь.
За стеной долго скрипела и качалась кровать. Спящему юноше
грезилось, что это шумят снасти, переваливавшегося с волны на волну
корабля.
Спозаранку Турицын разбудил Елисеева тихим стуком в дверь.
— Пора вставать, соня! На службу опоздаем.
Торопливо позавтракав, они поспешили по ещё тёмным петербургским
улицам. Пелагея эту ночь провела у Турицына, потому Василий
откровенно зевал всю дорогу и сонно щурил глаза.
Ушакова ещё не было на месте, заданий от него не поступало.
Пользуясь свободной минутой, наставник стал показывать Ивану
подведомственное хозяйство. Сначала они попали в переднюю светлицу,
где на посту стоял гвардеец в высокой гренадерской шапке. Выглядел
он бодро, не в пример канцеляристам.
В прошлый раз Иван не обратил внимания на странный запах,
царивший в здании. Не до того было. Теперь же он явственно
чувствовал, что все помещения Тайной канцелярии не просто пахли —
благоухали чем-то диковинным. Запах исходил от стен, от мебели.
Казалось, он въелся в одежду, волосы и парики канцеляристов и не
выветривался даже на улице.
— Ничего удивительного, — пояснил ментор. — Тут раньше аптека
была. Всякими снадобьями в колбах китайских торговали. Запахи и по
сию пору остались. Поначалу от них голова побаливает, а потом легче
становится. Я уж и замечать перестал. Человек — скотина такая, что
ко всему приноравливается.
Елисеев лишь покачал головой. Ему было страшно думать, чем
пахнет в пыточной — иноземными лекарствами или людским потом,
испражнениями и кровью. Но без пытки сыска не бывает.
За передней светлицей следовала секретарская. Тут были владения
Николая Михайловича Хрущова, второй по значимости фигуры в Тайной
канцелярии после Ушакова. Секретарь тоже отсутствовал. Ему
дозволялось приходить на службу с опозданием, зато домой Николай
Михайлович уходил, когда на дворе было темно, хоть глаз коли.
В судейской светлице выносились приговоры тем, кого уличили в
преступлениях против Бога и Государства. Турицын туда Ивана не
повёл. Лишь приоткрыл дверь, чтобы Елисеев увидел большой стол,
крытый красным сукном. На столе серебряная чернильница. Возле стены
зеркало в деревянной рамке. Тикали медные настенные часы. Строго
глядел парадный портрет императрицы Анны Иоанновны.
— Мы тут, брат, редко бываем, — сказал Турицын. — Здесь всё
больше важные господа да вельможи заседают, особливо, ежели негодяй
попадётся преизрядный.