Второй зашёл сзади, но ударить не успел. Я не глядя толкнул его
локтем, а потом всë так же, не оборачиваясь, врезал палкой.
Обернувшись, увидел, что выступ угодил прямо в лоб.
А третий... Третий уже удрал, только пятки сверкнули.
— Изверг! Пошто детей бьëшь?! — с балкона высунулась какая-то
бабка. Как всегда, вовремя.
— Валим! — заорал тот, что получил в лоб, и эти двое резво
поковыляли прочь. Догонять их не стал.
Вместо этого подошёл к мальчишке, лежавшему на земле. Он был
весь в грязи, но живой.
— Ты как? — спросил я, наклонившись. И теперь заметил у того на
голове знакомый зелёный хохолок. Я ж его на похоронах видел. Только
тогда не понял, мальчик это или девочка. Теперь же уверился, что
передо мной мальчишка. Ну, не будут же девчонку трое ногами бить.
Хотя кто этих чертей знает?
— Нормально, — прохрипел парнишка и поднялся с земли.
Нос ему расквасили слегка, но стоял он на ногах твëрдо, только
грязный весь был.
— За что тебя так? — спросил его, подводя к скамейке.
— За самовыражение.
— Отстань от детей! Я сейчас милицию вызову! — не унималась
старуха с балкона.
— Да иди ты! — ругнулся на неё и сам опустился на лавочку.
Дышать вдруг стало трудно. Эх, не то уже здоровье — со школотой
тягаться.
— А я вас знаю, — произнёс пацан. — Вы у дедушки... — он оборвал
себя на полуслове. Выходит, не постороннего пацана спасать кинулся,
а внука Василича.
— Да, был. Так чем же ты так самовыразился?
— Как чем? Вот же! — он провел ладонью по волосам. — Прическа им
моя не нравится! Всё время достают.
— Хм, ну, знаешь, так всегда бывает. Что ж ты из-за своих
зеленых волос так и будешь битым ходить? Может, всё-таки
пересмотришь своё самовыражение? Пока совсем не прибили.
— Ни за что! Я фашистам потакать не стану!
— Фашистам? — не уловил я логики.
— Сначала они к цвету волос придираются, потом к цвету кожи, а
потом будут убивать всех, кто не дотягивает до стандартов. С этого
и начинается фашизм.
Я задумался. Мне и самому все эти новомодные самовыражения не
нравились. Ну, ладно, девушки там красятся в разные цвета. К этому
мы как-то уже привыкли. Но чтоб пацан — мне это всё ещё казалось
диким и неправильным. А этот ещё и цепочками весь обвешался, как
цыганка, в ухе серьги, кольца на пальцах, ну, впрямь же, как
девчонка. Неудивительно, что Василич внука мне ни разу не показал.
Да я б и сам такого постеснялся, если честно. Но было в его
рассуждениях и здравое зерно. Вот только, этот хохолок дурацкий
мешал воспринимать пацана всерьëз. Хотелось отчитать, пример
какой-нибудь привести, побрюзжать как следует. Ох, неужели я, и
впрямь, старый?