- Это я, дедушка Фроим, звоню своему непутевому внучку, который,
кажись, вспомнил, что такое телефон, – хохотали они тогда с дедом
до икоты.
Акимка с удивлением для себя отметил, что довольно большой
отрезок пути пробежал, ни разу не споткнувшись. Он стал думать о
возможных причинах этакой странности, пока, наконец, не осознал,
что не спотыкается он, потому что видит тропу! Аким глянул на небо,
но оно было совершенно черным и не подавало никаких признаков
рассвета. Темень по-прежнему стояла непроглядная. Он повернул
голову к бежавшему рядом Ваське, и с еще большим удивлением
убедился, что и его видит очень хорошо.
Васька почувствовал Акимкин взгляд и поглядел на него в ответ. В
отличие от самого Акима, он сразу понял, что с ним происходит,
усмехнулся и не столько проговорил, сколько весело пролаял на
бегу:
- Что Акимка, сам не заметил, как обернулся на Волка?
Смысл сказанного доходил до Акима медленно, будто наброшенная на
разум пелена мешала ему связно думать. Да он вообще теперь думал
по-другому! В этом новом, неизвестном доселе состоянии слышать и
четко различать тысячи запахов и звуков было настолько естественным
и само собой разумеющимся, что не вызывало даже тени удивления! А
он слышал и обонял окружающий лес настолько полно и точно, что мог
безошибочно определить мышей, птиц и прочее зверье, притаившееся
или удирающее от стука копыт лисовых лошадей!
Осознав это, Аким испытал, пожалуй, одно из самых сильных
потрясений в своей жизни. И толи с перепуга, толи от переизбытка
чувств, тут же выскочил из этого нового восприятия в обычное
человеческое. Возврат к привычному состоянию оказался поразительно
неприятным. И не только потому, что Аким тут же утратил звериную
остроту своих чувств, а даже в большей степени, потому что он
утратил и ту животную легкость и раскрепощенность движения,
дававшую ощущение полета. Дыхание потеряло глубину, а ноги снова
начали цепляться за коряги. Навалилась усталость и вернулась
тягучая боль в мышцах. И опять поплыли образы воспоминаний…
Все эти слова из «прошлой жизни», как их называет дед, начали
приходить к Акимке довольно рано. Родители, правда, относились к
этим вещам как к забаве, не более. Акима брякнет что-нибудь этакое,
мать рассмеется, отец в усы хмыкнет. Но когда они умерли и Акимка
переехал жить к деду, все изменилось.