Верблюд покинул наш двор похожим на
большую лишайную собаку. Больше его в цирке не видели, по крайней
мере в том сезоне…
За углом со стороны гаражей
пронзительно свистнуло. Потом раздался звонкий хлопок, и почти
сразу послышалось характерное зловещее потрескивание.
«Ну вот не придурок, ли?» — с
досадой подумал я и направился в сторону шума.
Трюха уже летел мне навстречу,
ошалело вращая глазами. Копоти на его рыльце значительно
прибавилось.
— Ходу! Горит!
Он пулей наискосок пересек двор и
замелькал пятками среди деревьев парка, ведущего на территорию
вражеского двора.
— Стой, скотина! Где горит?
Урод…
Я побежал к гаражам.
Собственно, в этом «шанхае» гаражей
было немного — пять или шесть. Все остальное пространство занимали
кривые ряды живописных сараек, размером чуть больше туалетной
кабинки. Здесь жильцы хранили старые вещи, хлам и уголь для
растопки. Некоторые закрывали в этих будках велосипеды, мопеды и
даже мотоциклы. Разумеется, там можно было найти и бензин.
Видимо, Трюхинская шутиха этот
бензин и нашла, филигранно вписавшись в верхнюю щель щербатой двери
одного из сараев.
Открытый огонь еще не вырвался на
свободу, но его жадные языки с гудением выламывались из всех щелей
убогой постройки, с удовольствием покусывая соседние шедевры
бытовой архитектуры. Прямо на глазах тонкие сизые струйки дыма
из-под общей шиферной крыши превращались в зловещие черные спирали,
наполняя пространство вокруг удушливым туманом. Видимость резко
ухудшалась.
Неожиданно события стали ускоряться,
будто в сумасшедшем калейдоскопе. Сначала со стороны двора истошно
закричали женские голоса. И почти сразу же появились бегущие жильцы
с ведрами и кастрюлями. Кто-то разматывал явно короткий и
бесполезный садовый шланг. Кто-то тащил настоящий, хотя наверняка
просроченный, огнетушитель. А кто-то уже лупил арматуриной по
горящей двери, пытаясь сбить замок.
Со звонким треском начал лопаться
шифер на крыше. Где-то далеко гуднула пожарная сирена. Хаос и
неразбериха оставляли неприятное ощущение тщетности любых
человеческих усилий. Мне стало понятно, что сгорит весь ряд, в
котором было около десяти сараек. Однако народ бился со стихией
насмерть. Я бы сказал, с подъемом и воодушевлением. Дружно, весело
и с азартом, напрочь забыв о скучном субботнем вечере.
Что характерно, никто не пытался
спасти свой хлам. Только один мужичок с невзрачной перекошенной
физиономией трясущимися руками все пытался отпереть амбарный замок
своей клетушки, которая уже начинала заниматься огнем. Кто-то
пытался его оттащить, но тот с неожиданной яростью оттолкнул
спасителя, распахнул дверь и исчез в дыму.