— Была такая. Помню.
— А чего документы не принял?
— Так ведь возраст, Юрий Талгатович. Куда ей в космос? Мы
молодых через одного пропускаем.
— Знаю, знаю. А документы зря не принял.
Сергей удивленно поднял брови.
— Жалуются мне на вас. Говорят, нет уважения к пожилым людям.
Кому, как не опытным аксакалам, помогать в нелегком деле освоения
других планет, — хозяин кабинета иронично покачал головой. — Из
Лиги пожилых людей мне звонили. Говорят, обижаем. И программа у нее
есть, и здоровье без болячек, а мы не принимаем. Нехорошо.
Мусабаев направился к выходу, махнув Сергею рукой следовать за
собой. Выйдя в приемную, глава комиссии, остановившись, развернулся
к Лихнецкому.
— Так что будь добр, найди эту старушку и возьми её документы.
Сам к ней съезди, уважь. А там на комиссии посмотрим, уважительно
откажем.
Сергей кивнул и отправился в центр приема искать телефон
неугомонной старушки.
* * *
Через неделю Старик сменил гнев на милость и забрал Лихнецкого
из приемной комиссии. На радостях Сергей клещом вцепился в работу,
месяц нещадно гонял монтажников и сдал четвертый блок приемке без
замечаний. Старик по такому случаю без возражений отпустил Сергея в
отпуск, и тот на две недели улетел на море. Отдыхал, отсыпался, не
интересуясь ничем, кроме курортной жизни.
В конце июня загоревший и свежий Лихнецкий вернулся на работу и
с порога был вызван Стариком.
— Сережа, вы в курсе, что вчера было итоговое заседание приемной
комиссии по «народным космонавтам»?
Старик беспокойно вышагивал взад и вперед по своему
кабинету.
— Отобрали двадцать финалистов. Тех, что пойдут на общий курс
обучения. На мое удивление, там есть человек десять толковых.
Посмотрим, как они себя проявят, но я человек пять из них взял бы
работать на орбитальную. Так что, возможно, из этой затеи будет
хоть какой-то толк.
Остановившись у окна, Старик долго стоял молча, о чем-то
размышляя. Лихнецкий, замерший на стуле, в недоумении пялился в
монументальную спину начальства, не понимая, зачем он
понадобился.
— Так вот, Сережа, — не поворачиваясь, Старик закончил паузу, —
среди финалистов оказалась и ваша протеже.
Лихнецкий судорожно пытался понять, кого может иметь в виду
Старик.
— Екатерина Ивановна, милейшей души женщина. Будь она лет на
тридцать моложе, у меня бы не было возражений. Но сейчас?!
Риск в такой дальней экспедиции слишком велик. Впрочем, вы сами
прекрасно знаете, — старик невесело усмехнулся, — комиссия не
пропустила бы её. Однако у нее нашелся защитник — целый директор
Института геронтологии Тоцкий. Даже на совещание в министерство
пролез, устроил мне знатный скандал.