Рядом с княжичем на своём коньке ехал
один из татей со связанными руками — он должен будет за версту до
секрета предупредить отрока. Смотрелся казак на мелкой степной
кобылке рядом с бояричем, восседавшем на дестриэ, откровенно
смешно. Шляхтич почувствовал гордость за польских великанов, будто
сам их выращивал.
Событие двенадцатое
Десятник стрелецкого полка Козьма
Шустов считался одним из опытнейших в полку Афанасия Левшина. Всего
ведь чуть больше седмицы назад он готовился с полком выступать под
Коломну, осаждаемую ляхами — и тут ему передают приказ со всем
десятком, и ещё с десятком Афанасия Бороды, сопроводить сынка князя
Пожарского в новые вотчины, в далёкий Нижний Новгород, да беречь
парнишку пуще глазу, бо тот больно горяч. С одной стороны, не
меньше месяца дорога в оба конца — может, и отобьют к тому времени
поляков. С другой — что он, нянька для сопливых княжат? И ведь так
думал Козьма всего седмицу назад.
Э нет — то был не «княжонок». Злой,
хитрый, изворотливый, бесшабашный, удачливый их полковник Афанасий
Левшин был дитём неразумным по сравнению с Петром Пожарским.
Мальчишка был ловок как бес. Лучший, сколько помнил Козьма,
кулачный боец в полку Фома Исаев продержался против отрока
несколько ударов сердца — он летал по воздуху и сучил ножищами от
одного прикосновения «пацана». Потом княжич выиграл в поединке с
двумя лучшими сабельными бойцами Владимира, да ещё и переманил
одного с собой. Лях десятнику откровенно не нравился — так и
выплёскивал из него шляхетский гонор, но на первом привале
Пожарский проверил того в деле, и на учебных саблях пан Янек легко
уложил двоих лучших из стрельцов.
Сам бой с татями Афанасий почти и не
застал. Из тридцати одного матерого бойца в живых, когда они
подскакали, оставалось семеро — и те уже сдались. По словам же
участвовавших в бою получалось, что «малец» сам завалил восьмерых,
а оставшихся принудил к сдаче. Про допрос и вспоминать не хотелось…
Так тринадцатилетние отроки вести себя не должны.
Сейчас они стояли в версте от
казацкого дозора и ждали. Ждали, когда княжич вырежет секрет и
подаст им знак трогаться дальше. Это был и вовсе какой-то бред… Не
десяток стрельцов, а один отрок пошёл «снимать», как он выразился,
дозор — однако десятник почему-то не сомневался, что Пожарский
секрет вырежет. Ну, вот и сигнал. Обоз тронулся дальше, впереди —
два десятка стрельцов с поляком, за ними — телеги с припасами,
пленными и ранеными. Минут через пяток доскакали до рощицы у
поворота дороги — дальше уже виднелось село. Сумерки сократили
видимость до минимума, но дымки из труб, запах навоза, сносимый как
раз в их сторону, и кукареканье петухов ясно указывали, что вот оно
— село Мстера. Казачков княжич не убил — застал сонными, оглушил и
связал. Что только делать с такой прорвой пленных? Уже больше
полудюжины.