Это наипервейшее дело вдруг было
прервано неожиданно появившимся подьячим Замятией Симановым.
— Никита Иванович! К заставе подошёл
огромный обоз, одних лошадей сотни полторы, да телег несколько
десятков, да людишек без счёта.
Событие для тихой захолустной Балахны
было неординарное. Пушкин оправил кафтан и поинтересовался:
— Кто такие? Откуда вести?
— Сынишка стрельца Захарьина прибежал
от заставы, — пояснил источник новости Симанов.
— Вели стрельцов поднять, и коня мне
пусть седлают, — воевода вышел в другую горницу и, взяв саблю в
дорогих ножнах, добытую у ляха в битве у Тушина, вышел на
крыльцо.
Коня уже седлали. Весь двор пришёл в
движение, новость передавалась со скоростью летящей птицы. Лично
проверив подпругу, Никита Иванович с помощью конюха взгромоздился в
седло. Годы… А ведь, бывало, и без стремени взмывал на коня! Путь
до заставы много времени не занял. Вся Балахна-то — две сотни
дворов. Увиденное впечатлило. Впереди ехали на настоящих ляшских
дестриэ два десятка стрельцов, потом, на таком же огромном вороном
звере, юноша в богатых княжеских одеждах, справа от него гарцевал
на буланом арабском жеребце подлинный лях. А дальше… На самом деле
— сотни полторы коней, не меньше двух десятков подвод, и по обочине
дороги ещё и пешцы двигаются — вон даже монашки с монахами. Что за
переселение народов?
Воевода подъехал к заставе, и, хоть и
сам был на коне, но получилось, что снизу вверх поинтересовался,
придав голосу строгости:
— Кто такие?
Чуть раздвинув стрельцов, вперёд
выехал тот самый юноша в княжеских одеждах и протянул свиток с
печатью:
— Здрав будь, воевода — прости, не
знаю имени-отчества. Я — Пётр Дмитриевич Пожарский, по Царя и
Государя всея Руси Михаила Фёдоровича указу приехал принять новые
отцовы вотчины и учинить в них порядок. Стрельцы мне в
сопровождение посланы.
— Здрав будь, воевода, — выехал в
стремя к княжичу один из стрельцов. — Мы полка Афанасия Левшина, по
царёву указу посланы беречь и оборонять от татей по дороге сына
князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Я десятник этого полка Козьма
Шустов. Спешу доложить, что царёв указ нами выполнен — боярич
доставлен в целости и в добром здравии.
— А что за монаси с вами, Козьма? —
решил разговаривать не с отроком, а со взрослым воином воевода.
— То долгая история, господин
воевода. Мы же без роздыха больше двух седмиц добирались — четыре
раза с татями схватывались, пленных разбойников у нас больше двух
десятков, и кони с утра не поены и не кормлены. Монасей же мы
отбили у разбойничьего атамана Ивана Сокола, подручного самого
атамана Заруцкого, того, что посажен в Москве на кол за
воровство.