— Голем! — понял князь, — Микаэль
использовал одну из самых впечатляющих способностей магов, создал
воздушного голема!
Огромная устрашающая фигура
магического существа сделала первый шаг. Руки-смерчи ужасающими
ударами взметали землю вперемешку с ошметками человеческой плоти,
из разинутой пасти раздавался жуткий вой, оглушающий, рвущий
барабанные перепонки.
Со страхом Торвигг осознал, что этому
звуку вторит и Микаэль, издавая звуки, которые, казалось, просто
невозможны для обычного человека...
— Брат! Микаэль! — в отчаянии вызвал
он к брату, пытаясь вернуть его сознание. Потому-то так редко и
использовалось заклинание, призывающее голема, что оно было
смертельно опасно для мага, осмелившегося произнести его.
Существовал огромный риск, что, соединив своё сознание со стихией,
призыватель просто потеряет себя, свою человеческую сущность, не
сумев вернуться в своё тело.
— Мика... — обессиленно прошептал
князь, держа младшего брата за руку, — Как же так? И ты оставляешь
меня...
Голем, крушащий все на своем
разрушительном пути, взревел во всю мощь, и вдруг с ошеломительным
хлопком исчез, разметав прощальным порывом ураганного ветра всех
оставшихся в живых. Неимоверные усилия имперских архимагов во главе
с Громовым принесли свои плоды. Стихия была усмирена.
Микаэль выгнулся дугой, пронзительно
крича — и обмяк на руках брата. Из пустых глазниц, выжженных
последним посмертным заклинанием воздушного мага, на Эмиля Торвигга
взирала вечность.
Неверяще глядя на мертвого брата,
князь осторожно коснулся его лица, одновременно прощаясь и обещая
скорую встречу в ином мире...Затем поднялся на ноги, сорвал с шеи
серебряную цепочку, на которой висел маленький флакончик с радужно
переливающейся жидкостью.
— Пришло время и моей мести! За
Торвиггов! За свободу! — надсадно закричал он, раздавливая в ладони
хрупкое стекло. Горячие струйки крови из ран от впившихся в плоть
осколков смешались с магическим зельем, активируя последнее
заклинание мятежного рода.
Над полем битвы воцарилась
неестественная тишина. Стены древнего замка окутались золотистой
дымкой, разгорающееся все ярче свечение охватило крепостные стены,
поползло, преодолевая защитный ров, дальше, захватывая каждый метр
земли... Быстрее всех сообразивший, что происходит, Громов
заорал: