– Но мы же договорились встречать Новый год с Катанянами. Подводить некрасиво. Ты уже сделала салат из крабов. Кстати, где ты достала крабы?
– Давали у нас в буфете!
– Я так люблю крабы!
– Тогда тем более съедим их сами! – намекнула Галя.
– А где мы их станем есть? – простодушно спросил Женя.
– Какой ты непонятливый! – нежно сказала Галя. – Мы будем встречать здесь, у тебя.
– А кого еще позовем? – спросил тупой Лукашин.
– В том-то и весь фокус, что никого! – Галя была терпелива.
– А мама? Она будет встречать с нами?
– Мама уйдет. Она все приготовит, накроет на стол, конечно, я ей помогу, а потом уйдет к приятельнице. У тебя мировая мама!
А мама, которая услышала, как Галя распоряжается ее судьбой, только вздохнула.
– Ты умница, – воодушевился Лукашин. Он только сейчас осознал все выгоды, которые принесет ему реализация Галиного плана. – Почему это предложение не пришло в голову мне?
– Кто-то из двоих должен быть сообразительным!
– Ты знаешь… мне эта идея определенно нравится! Я выпью, я расхрабрюсь, обстановка будет располагать, и я скажу тебе то, что давно собираюсь сказать!
– А что именно? – с надеждой спросила Галя.
– Подожди до Нового года! – Лукашин явно не мог решиться на объяснение, что-то ему мешало.
– Боюсь, у тебя никогда не хватит смелости! – подзадоривала Галя.
– Трусость старого холостяка. Однажды я уже делал предложение женщине. К моему великому изумлению, она согласилась. Но когда я представил себе, что она поселится в этой комнате и будет всю жизнь мелькать перед глазами, туда-сюда, я дрогнул и сбежал в Ленинград.
– А от меня ты тоже убежишь? – Галя сняла со стены гитару.
– Нет, от тебя не убежишь! – В голосе Лукашина прозвучала нотка обреченности. – Все уже решено окончательно и бесповоротно. Я так долго держался и наконец рухнул.
Галя победно улыбнулась, глаза у нее блеснули.
– Женя, а когда люди поют?
– Поют?.. На демонстрации поют…
– А еще?
– В опере…
– Нет, нет!
– Я не знаю… когда выпьют, поют…
– Балда! – нежно сказала Галя. – Не знаешь, когда поют…
– Когда нет ни слуха, ни голоса!
– Люди поют, когда счастливы! – подсказала Галя и протянула Лукашину гитару.
Сообразив, что он на самом деле счастлив, Лукашин тепло взглянул на Галю, взял гитару и встал у окна. За окном виднелись снежные поля Подмосковья, которые еще не успели застроить. Лукашин начал напевать. У него оказался негромкий, как говорят, домашний голос, немного хриплый, но приятный. Теперь таких доморощенных акынов у нас пруд пруди.