— Шаман! — обрадовался старик, стоило нам подойти к стальной
решётке, отделяющей склад от помещения. — Ты заглянул к старому
Джо, чтобы...
— Господин лейтенант, побойтесь бога! — тут же перебил
кладовщика боец. — У нас завтра с утра выход, и капитан сказал,
голову оторвёт, если учует запах! Ты бы выдал этим славным парням
обмундирование и стволы.
— Ты не гунди, Шаман. Я получил от Пробойщика указания, всё уже
готово.
Непонятки начались, когда мы уже переоделись в песчаный камуфляж
и ожидали приезда Пробойщика, которого зачем-то вызвали к порталу.
Сначала в учебный класс пришли командиры второй и третьей групп
вместе с бойцами. И среди них я увидел Буйвола. Дьявол, этого
только не хватало. И эта мразь ещё посмотрела на меня так, мол,
готовься, Джон, пришло твоё время.
Едва сталкеры поприветствовали друг друга, зазвонил телефон
капитана, и тот, глянув на экран, вышел из класса. Вернулся капитан
довольно быстро.
— Внимание, бойцы. Нам приказано немедленно выдвигаться к
порталу. Новички, слушайте и запоминайте. Фаер, ты приписан ко
второй группе, твой командир — лейтенант Бёрнс. Галл — третья
группа, командир — лейтенант Лисовски. Будете выполнять приказы
старших по званию — останетесь живы. Сталкеры, по машинам!
Выбегая на улицу, я перехватил на себе задумчивый взгляд
Буйвола. Сука, он явно планирует что-то нехорошее!
Если бы я знал, насколько оказался прав...
Интерлюдия первая
Хранитель Георгий
Уже который день Георгия будила не привычная донимавшая его
последнее время боль в спине, а голод. Вот и в этот раз стоило
только открыть глаза, как ноющая сосущая пустота скрутила
старческий желудок резким спазмом.
Взгляд прошёлся по сводчатому потолку искусственной пещеры.
Некогда расписанный узорами и символикой братства, теперь он
представлял обшарпанный, местами облезший до скального основания,
местами закопченный свод. Стены выглядели не лучше. Тусклый свет из
нескольких окон-бойниц давал достаточно освещения даже для
старческих глаз, чтобы хорошо всё разглядеть.
— Жалкая пародия на подзаборную фшигу, где же носит этого трижды
проклятого коротышку? — сквозь сжатые от боли зубы процедил
Георгий, с трудом поднимая себя в сидячее положение и свешивая
худые старческие ноги с лежанки. Ступни тут же обожгло ледяным
холодом каменного пола, заставив старика ещё раз выругаться: —
Исчадие, ты опять утащил коврик! Я тебе на неделю запрещу покидать
храм!