Из самого тёмного угла комнаты послышалось виноватое
поскуливание, а следом из сумрачных теней на свет выбрался зверёк
размером с дворового фшига, только зубы у него были куда опаснее.
Порождение пустоши, он был подобран Георгием ещё слепым щенком
возле тела растерзанной матери.
Исчадие, единственный собеседник и друг старика, притащил в
зубах коврик, на котором очень любил спать, и постелил на место.
Георгий к тому времени уже нащупал неказистые самодельные тапки,
сделанные из старого кожаного жилета, поднялся на ноги и медленной
шаркающей походкой двинулся к стоящему в нескольких метрах
каменному возвышению. На поверхности этого возвышения располагались
причудливые счёты, созданные из камней разного цвета. Три десятка
чёрных камней с редкими вкраплениями белых и один алый. Старческая
рука опустилась на счёты, коснувшись камней, затем ухватила крайний
камешек с правой стороны и поднесла к глазам.
— Проклятье, ну почему сегодня! — Георгий выругался, опуская
белый отшлифованный тысячью рук окатыш в желобок и смещая его в
левую сторону доски. — Исчадие, выручай, я один не справлюсь
сегодня!
Поскуливающий зверёк нехотя, бочком, словно боялся чего-то,
медленно подошёл к Георгию и ткнулся лбом в голень старика. Что-то
сверкнуло, человек вздрогнул, а в воздухе запахло палёным. Исчадие
жалобно пискнул и побрёл в свой тёмный угол, неуверенно
пошатываясь.
— Спасибо, друг, — прошептал старик, почувствовавший себя в этот
момент какой-то питающейся жизненной силой тварью из пустоши.
Уже более твёрдой походкой Георгий вышел из своей кельи в
длинный коридор с такими же не дающими много света узкими окнами.
Миновав несколько дверей, старик добрался до грубо вытесанного
прохода, свернул в него и замер на секунду. В лицо ударила волна
холода. Поморщившись, Георгий шагнул вперёд, в узкий коридор. Пол
стал плавно понижаться, уходя в глубь скального массива. Стены
здесь были все в сколах, не обработанные; даже несведущему
разумному становилось ясно — этот путь проложили в скале не для
того, чтобы часто ходить по нему.
С каждым шагом становилось всё темнее, а идущий из глубины холод
начал пробирать до костей, бросая в дрожь. Георгий прошептал
бытовое заклинание, и над его головой засияло небольшое, но очень
яркое облачко света, мгновенно разогнавшее тьму и вернувшее
уверенность. Изломанные стены тут же украсились причудливыми
тенями, словно узорами, которые нанёс безумный художник.