— Трусы! — этот окрик заставил толпу рассыпаться. Приподняв
гудящую голову, Никита увидел других людей. Людей, облаченных в
кольчуги. Они бежали к хибаре, и им уступали дорогу. Один, с мечом,
жарко блестящим от пролитой крови, шел, заглядывая в глаза каждому,
и каждый опускал взгляд. — Где вы были, когда мой отряд сражался с
грабителями? Где бы вы вообще были, если бы не мои люди?! Прятались
под своими телегами? Кто позволил вам отходить от обоза? Из-за вас
я потерял пятерых... Пятерых! Герои, ха! Псы! Осмелились тявкать,
лишь когда враг показал спину. Всем возвращаться к телегам и ждать
там, слышали?! Ждать там, пока мои люди прочесывают лес! — Он
остановился. Жалкая и присмиревшая, толпа потянулась прочь от
избушки. Взглядом сосчитав своих солдат, воин обернулся, посмотрел
долго и пристально. — Пойдешь в обоз. Сам. И будешь ждать там.
Ясно?
Ничего не соображая, Никита отрывисто кивнул — поляна тут же
закружилась вокруг. Удовлетворенный таким ответом, воин дал знак
солдатам, и они пробежали мимо, задев тяжелыми, мокрыми плащами,
скрылись в чаще позади избушки. Никита дернулся было следом, ведь
именно туда убежала девочка, но один из босяков задержался, чтобы
ткнуть его дрекольем в нужном направлении. Он встал и повернул в
противоположную сторону.
Острая боль накатывала волнами. Никита шел, ощупывая ребра, и
мимо пробегали люди. Много людей. Добровольный конвоир не пытался
заговорить с ними, и те скрывались из виду, растворяясь в гуще
кустарника. Иногда из зарослей выныривали воины. Одним взглядом
оценив их тандем, не говоря ни слова, спешили мимо — вглубь чащи. А
когда в просветах показалась дорога, наперерез, ломая ветви тяжелой
ношей, вывалился раненный солдат. Человек, которого он нес на
плечах, был мертв. Руки убитого свободно болтались. Залитая кровью,
неестественно вывернутая и сжатая в кулак ладонь, неровно
остриженный ноготь с траурной каймой. Никита покачнулся, накатила
дурнота, все закружилось, и, почти падая, он отшатнулся в сторону,
подальше от натужно хрипящего раненного.
— Куда? — тот повернулся. На глаза его из-под шлема тонкою струйкой
стекала кровь. — Помоги.
Это звучало как приказ. В два шага солдат преодолел разделявшее
их расстояние и, перехватив за руки, сбросил ношу с плеч.
— Ноги держи...
Никита послушно подхватил труп повыше лодыжек. Толстая кожа
сапог была пропитана кровью. Он отвел взгляд. За спиной уже никого
не было, где-то рядом хлестко ударяли в спешке раздвигаемые ветви.
Солдат стоял, откинув голову, и дышал глубоко и неровно. Потом он
встряхнулся как пес и скомандовал: