С последнего холма, на который они поднялись, спуск вёл не в долину, а в чашеобразное углубление, окаймлённое холмами. Плотоядец остановился так внезапно, что Хортон, идущий следом, натолкнулся на него.
– Вот он и есть, – произнёс Плотоядец, указывая рукой. – Вы можете видеть его отсюда. Мы почти на нём.
Хортон посмотрел туда, куда он указывал. И не увидел ничего, кроме леса.
– Вот это белое? – спросил Никодимус.
– Это оно, – подтвердил с удовольствием Плотоядец. – Это оно, его белизна. Я поддерживаю её в чистом и белом виде, соскабливаю растения, что силятся взрасти вокруг, и вытираю пыль. Шекспир назвал его греческим. Можете ли вы мне сказать, сэр или робот, что означает – греческий? Я осведомлялся у Шекспира, но он только смеялся и тряс головой и рассказывал, что это чересчур длинная история. Я по временам думаю, что он и сам не знал. Просто пользовался словом, которое слышал.
– Слово «греческий» происходит от народа людей, называемых греками, – ответил Хортон. – Они достигли величия много сот лет назад. Здания, возведённые так, как они их некогда строили, называют построенными в греческом стиле. Это очень общий термин. В греческой архитектуре множество разных элементов.
– Построено попросту, – сказал Плотоядец. – Стены, дверь да крыша. Только и всего. Однако же, хорошее обиталище для жилья. Надежная защита от дождя и ветра. Вы всё ещё не видите его?
Хортон покачал головой.
– Скоро увидите, – пообещал Плотоядец. – Мы будем там очень быстро.
Они спустились по склону, и у подножия его Плотоядец снова остановился. Он указал на тропу.
– Вот сюда – домой, – сказал он. – Туда – всего шаг-другой – к ручью. Хотите глоток доброй воды?
– Я не прочь, – согласился Хортон. – Прогулочка была изматывающая. Не слишком-то далеко, зато всё то вниз, то вверх.
Ручей изливался со склона холма в окаймлённый скалами бассейн. Вода выливалась из бассейна крошечным журчащим ручьём.
– Вы пойдёте первым, – сказал Плотоядец. – Вы мой гость. Шекспир говорил, что гости всё делают первыми. Я был гостем Шекспира. Он попал сюда раньше меня.
Хортон встал на колени и опёрся на руки, чтобы напиться. Вода была такой холодной, что словно обожгла ему горло. Сев, он остался на корточках, пока Плотоядец, встав на четвереньки, опустил голову и пил, но не просто пил, а лакал воду, как кот.