Виктор зашел и протянул
успокоительное. Конечно, вряд ли поможет, но… все-таки я рада, что он вернулся.
И даже, кажется, не против, чтобы он здесь был и вовсе на полную ставку.
— Когда? — спросила у него,
проглатывая успокоительное.
— Вызвали ночью.
Значит, я в кино развлекалась, когда
Наташино тело уносили из-под окон их многоэтажки.
— Ты, наверно, не выспался. Иди
домой, отдохни, а я сама справлюсь.
Виктор отрицательно покачал головой
и снова вышел, тихо прикрыв дверь. Жаль, мне действительно сейчас только работа
и поможет. Отвлечься от мыслей в голове.
Села за стекла, стараясь не обращать
внимания на то, как трясутся руки и насколько усложнилась из-за этого работа.
Не каждый день узнаешь, что виновата в чьей-то смерти. Хмыкнула. Звук вышел,
как будто каркнула ворона. А ведь у меня это не впервые. Я уже второй раз в
жизни виновата в чьей-то смерти. Что было бы, если бы в тот день, когда мама
собралась в магазин, я не отказалась следить за братом? Он бы остался в моей
комнате и выжил. А я бегала с мертвым младенцем в руках. Или, если бы вовремя
заметила дым, то выжила бы еще и бабушка. Трупы — это все, что мне остается.
Не раз думала: «Хорошо хоть, мои
ошибки не стоят жизней пациентам». Но судьба найдет способ убедить тебя не быть
слишком самоуверенной. Зашла медрегистратор и сообщила о желании Егора
Тимофеевича присутствовать на вскрытии, и он зайдет через час. Встала, чтобы
передать информацию Артуру. Над этим пациентом работать нам без Виктора, все же
он на полставки. И женоненавистник Егор точно высмеет, а возможно, и устроит
разборку о допусках, если я откажусь.
Что ж, думаю, я эту встречу
заслужила. Егор отличался ненавистью к женщинам. Такой, что мог замахнуться
шваброй на санитарок. Не бил, но орал так, что уши закладывало. Обращался ко
всем, кто нашего пола, не иначе как «тупая курица» и «зажравшаяся корова».
Пришел Тимофеевич позже указанного
срока и на мое приветствие не ответил, смерив презрительным взглядом. На выходе
из ординаторской толкнул плечом, не позволяя пройти в дверь первой. Разложив
инструмент, я приступила к аутопсии.
— Теперь я понимаю, почему у вас нет
мужика, — прошипел козлиномозгий.
Я молча продолжила работу, не
реагируя на его выпады. В отместку начала подробно описывать, повыше
приподнимая органы. Ведь у мужчины на столе был серьезный онкопроцесс с
некрозом и распадом опухолевидной ткани. А такое воняет сильнее всего. И пусть
наша вентиляционная система справлялась со всеми запахами, но Егор Тимофеевич
явился на вскрытие того типа, при которых я использую ватные турунды в нос. Тот
единственный вариант, который реально воняет. Естественно, мужика вывернуло, я
только вовремя подсказала, куда именно можно отойти и совершить сей акт. Обычно
так я издеваюсь только над студентами медвуза, устраивающими здесь дебош и
кричащими, как им все тут по колено.