Да, место, где провел ранние годы,
безусловно, формирует матрицу судьбы. С малолетства впитывал
рассказы «бывалых» людей. В отрочестве по вечерам неизменные карты,
портвейн, блатные песни под гитару.
Правда, в школе успевал. Нет,
круглым отличником не был, но и троечником тоже. Науки давались
легко. С детства был любопытен, проявлял живой интерес к самым
разным сторонам жизни.
Впрочем, к выпускному десятому
классу интерес к учебе пропал. Таинственно замерцали МАЯКИ
ПЕРЕСТРОЙКИ.
Манили легкие деньги. Появились
ДЕЛА. Начинал с фарцовки. Что ж, этим промышлял, наплевав на
пионерскую (комсомольскую тоже) честь и совесть, наверное, каждый
второй школьник – недаром Петр прорубил окно в Европу. Хотя, были,
конечно, и такие, кто собирал макулатуру, металлом, жил честной
пионерской жизнью. Но ветер перемен, словно тучи, разгонял остатки
советской коммунистической морали… да и иностранцы в образе
всепьянейших финнов зачастили.
*****
Отзвенел выпускной школьный
звонок…
На семейном совете в полном
соответствии с перестроечными демократическими нормами было принято
решение поступать в Московский историко-архивный институт. Вроде
был там блат, работал какой-то дальний – седьмая вода на киселе –
но все, же родственник, который мог повлиять. Да, профессия, мягко
говоря, не денежная, но он еще тогда решил: пахать по полученной
специальности, если и будет, то для вида, ведь не работать по
советским законам было нельзя. А честную скромную зарплатку с
лихвой можно компенсировать нетрудовыми доходами. К тому же в то
время зарождался частный бизнес – появились кооперативы.
Привлекал мир антиквариата – та же
фарцовка, но на более высоком уровне. Что ж, Первопрестольная
подходящая стартовая площадка.
Москва как много в этом звуке… Так
выпало, что со столицей нашей необъятной он породнился кровными
узами, став впоследствии питерским москвичом. Но сперва, довелось
побывать в несколько иных местах....
Учился в Историко-архивном институте
хорошо – первую сессию сдал без троек, вторую – тоже. Влился в
студенческую жизнь, хотя на него как на питерца поглядывали не то
чтобы свысока, но некоторое прохладное отчуждение он чувствовал
нутром.
А на втором курсе отчислили, но
вовсе не за успеваемость, а за то, чем начал заниматься еще в
родном городе на Неве – фарцовкой.