«Не шуми ты мати зелена
дубравушка, не мешай мне добру молодцу думу думати», –
припомнились вдруг слова старинной народной песни. Хм, а ведь
песня-то и не совсем народная, вроде как сочинил ее Ванька-Каин –
знаменитый разбойник и сыщик в одном лице…
Как бы то ни было, а окрестный пейзаж
навеивал, нашептывал раздумья о былом, о разном. Вспомнилась и
застольная лекция профессора Пивображенского, ее завершающая часть,
где он представил Владимира Красно солнышко этаким радетелем за
народные интересы – чуть ли не первым русским демократом или кем-то
наподобие того – либералом-социалистом-народником.
В общем, очень хорошим
человеком...
Но ведь былины-то рисуют князя
Владимира отнюдь не в радужных тонах. Былинный Владимир довольно
блекл, правит себе в стольном граде Киеве… но в чем состоит его
державная роль?..
Он постоянно проводит время в пирах и
увеселениях, либо отдыхает. Когда на Киев напали разбойники некоего
Чурилы Пленковича, Владимир даже этого не заметил, хотя злодеи
грабили киевлян, разоряли их огороды, вырывали чеснок, рубили
капусту, грабили пасеки, похищали скот и птицу, вылавливали рыбу –
в общем, лишали поданных средств к сжизни. Князь же спокойно
продолжает пировать в своем тереме, не обращая никакого внимания на
творящийся беспредел. При любой опасности он обнаруживает
растерянность и трусость… В былинах трудно отыскать хотя бы
единственный момент, когда Владимир проявил мужские качества:
твердость, храбрость, доблесть.
Зато малодушие его доведено до
комичности: например, когда захваченный в плен Соловей-разбойник
свистит всего в «полсвиста», Красно Солнышко испуганно ползает на
карачках по гриднице – бессильный и трусливый, унижается князек
перед богатырями, умоляя о защите...
Любой, кто хоть немного изучал
былины, знаком с «подноготной» Владимира. А тут ПРОФЭССОР! Ну и
ну!..
Хотя… сколько ученых – столько и
мнений…
*****
«Что, Стоянко, задумался? Аль
печалуешь о чем? Не тужи, скоро повеселимся», – прервал мои
умственные упражнения, вернув в реальность басовитый говорок
безусого Борея.
Ведь я на марше, как и положено
командиру, впереди на боевом коне. Впрочем, передвигаемся мы на
своих двоих. Куда уж нам сиволапым. Рылом не вышли!
Хоть и назывались в былинах дороги
прямоезжими, а крамольная мысль о том, что извечная беда поселилась
на Восточно-Европейской равнине уже о ту пору, посетила меня среди
прочих раздумий; стежка-дорожка, по которой ползло наше воинство,
ни сном не духом не напоминала знаменитые дороги Древнего Рима.
Исправно служившие и в Средние века, да и много позже.
Кособоко-бугристая по весне видимо и вовсе непролазная узкая
«магистраль» не давала простора для маневра, а посему шли гуськом,
да вот еще напасть – время от времени путь преграждали завалы
деревьев, судя по всему устроенные преднамеренно и заблаговременно.
И оглашался бор молодецкими жеребячьими матюгами – засучив рукава,
овии