Но неистовый концертмейстер не
унимался…
Тугой протяжный режущий звук и лихой
посвист чередовались с уханьем и воем… никак кикимор болотных… С
дерев ручейками потекла листва. Из разных мест загикало,
заклокотало; как железом по стеклу била в виски многократно
усиленная жуткая фантастическая какофония звуков. Стонали
барабанные перепонки.
-Соловей! Соловей-разбойник! – успел
расслышать я, прежде чем заложило уши...
Огнив выделывал замысловатые коленца
– прыгал, скакал, бил себя в грудь, напоминая теперь своими
телодвижениями индейского шамана. Вдруг он упал как подкошенный;
воинство, сбивалось в ватаги; ощерившись копьями, мечами, топорами,
с перекошенными от бессилия и злобного страха лицами готовилось
встретить неведомую атаку.
Из завала пошел смрадный не то дым,
не то пар; тяжелели веки, силы таяли, внезапно навалилась
усталость…
2 Одни.
3 Другие.
Сизые клубы дыма, казалось,
растворяли и поглощали все…
-Мы, Божьей милостью Александр IV,
Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский,
Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь
Польский, Царь Сибирский, Царь Херсониса Таврического, Царь
Грузинский; Государь Псковский и Великий Князь Смоленский,
Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; Князь Эстляндский,
Лифляндский, Курляндский и Семигальский…– разгромно-командный глас
лупил титулами наотмашь, словно силился разогнать дымовую завесу,
обволакивавшую ядовитым туманом пожелтевший потолок, подступавшую к
массивной дубовой двери.
А собравшиеся – добрая их половина –
смолили яростно и самозабвенно. То и дело обнажали огненное жало и
ароматные папиросы «Герцеговина», и трубки, и козьи ножки с ядреной
махрой. Но дым мало-помалу уступал, улетучивался в распахнутое
настежь окно в просторном зале заседаний Головного управления
Уголовного сыска.
-Вот контра е…, – резанул чей-то
прокуренный фальцет, а его обладатель, затянутый в кожаную тужурку,
злобно сверкнул глазами, и чуть было не сплюнул на пол.
-Товарищ подполковник! А нельзя ли
сразу к сути, – вмешался менее прокуренный и, быть может, оттого
более интеллигентный тенорок.
-Что ж, перехожу к основному
содержанию, нетерпеливые вы мои, – ответствовал оратор, почему-то
во множественном числе. – Итак… –
Объявляем всем нашим
верноподданным:
Благо
российского государя неразрывно с благом народным и печаль
народная