Дули, не стихая ветра, – и такой
силы, что ломали как жерди деревья – и метали их словно копья.
Ревел Днепр, ходил медведем-шатуном и чинил лихо – заливал берега,
смывал хижины, землянки – и искали люди крова и пищи на княжьем
дворе.
*****
«Боги гневаются», – шептались меж
собой кияне. От веку не бывало такой погоды на початке
зимы. Сковывал, как водилось, Кощей Днепр Славутич льдом,
баловал детвору забавами – катанием на салазках, игрой в снежки. Но
не так было в этот год. Что не день – гром и молнии, а по ночам – и
видели то многие – вился над Киевом Змей Горыныч – огненный хвост
хлестал черное как уголь небо.
Днем на торжищах, волхвы, мокнув до
нитки, творили кудесы, ходили по улицам, стуча посохами и звеня
оберегами, отгоняли злые силы.
Раз поутру не стало на небе ни
облачка, красно солнышко озарило небеса.
Двинулся люд киевский на двор – к
княгине Ольге. Говорили волхвы: надобно просить о том, дабы
исполнила она волю богов и заветы предков – не сидела во вдовах по
смерти мужа.
Собрались на Подоле, послали к
княгине гонцов. Ждали недолго. К обеду раздался колокольный
перезвон, перемежавшийся трубными раскатами. Княгиню несли дюжие
гридни. Несли в резных деревянных, как маленький домик, носилках.
Диковинный обычай завела чужеземка. Сказывали: есть такое в ромеях
и в персах. Потакал Игорь-князь во всем женушке, и привились в
Киеве многие неведомые порядки.
Ноша меж тем была бережно поставлена
на бревенчатую мостовую. Гридень отворил дверцу, и княгиня
жар-птицей выпорхнула на свет.
«Вот бы мне разодеть так женку,
достать хоть бы что из такой одежи», – думал, поди, ни один
людин, что пришел по зову волхвов и старцев градских на
вече. Был на княгине полушубок из отливавшего лазурной синевой
меха, поверх длинного до пят платья из
изумрудного аксамита. Грозно скалили пасти вышитые на платье
золотом головы львов, шевелили клювами хищные птицы.
Красива
вдова Игорева лицом: хоть кожа и бледна, но губы алели как полевые
цветы по весне; синева больших глаз оттенялась тонкими, словно
прочерченными углем бровями, выдавая примесь восточной крови. На
голове ради морозной погоды ладно сидела невеликая отороченная
соболем шапка с обшитым золотом верхом. Волосы сокрыты под тонким –
заморской ткани – платком.
Не оделась Ольга в черное, как
принято у христиан. Здесь другой обычай: вдовы снимают украшения –
кольца, шейные гривны, простолюдинки надевают выбеленные одежды. Ну
а знатные иногда не делают и того, лишь серебро снимают и не носят
год.