Чинно проследовав из гостиной вниз по
широкой лестнице, у самого выхода мы столкнулись со Степаном,
крепостным мужиком лет пятидесяти, поставленным хозяйкой – некоей
пожилой графиней – следить за своим петербургским домом, пока сама
она коротала зиму в Таганроге. В письме за ее подписью – фальшивом,
разумеется – сторожу было велено принять и окружить заботой дорогих
племянников своей госпожи – поручика Солженицына (фамилия
«Ржевский» после Березины сделалась слишком известной и
использоваться уже не могла) и сестру его, девицу Анастасию. При
первой встрече, нынешним утром, Степан гордо отрекомендовался нам с
Полиной «швейцаром» – так мы его про себя теперь и называли.
– В котором часу прикажете самовар
ставить, барин? – с почтительным поклоном осведомился он теперь. –
Барыня, тетушка ваша, обычно к пяти распоряжалась, но то летом
бывало, а нынче холод-то какой! Только чаем горячим и
спасаться!
В комнатах и в самом деле было, мягко
говоря, не жарко – хоть так и ходи в шинели. Что же на улице-то
будет?!
– Держи кипяток наготове, –
благосклонно бросил я. – Смею надеяться, мы ненадолго.
– Так, посмотрим на город одним
глазком, – простодушно хлопая ресницами, добавила Полина. – А то
завтра ввечеру уже уезжать…
– Как вам будет угодно, барин, –
покачал головой «швейцар» – странное желание молодых господ куда-то
тащиться по январскому морозу, да еще и пешком, он явно не
одобрял.
Вопреки предупреждению Степана, да и
моим собственным опасениям, за порогом оказалось почти терпимо –
если, конечно, надолго не поворачиваться лицом к ветру, так и
норовившему швырнуть в глаза очередную порцию колючей снежной
крупы. До места, выбранного нами для «засады» – на набережной
Мойки, у горбатого мостика через скованную льдом речушку – от
«тетушкиного» парадного было едва полсотни шагов. Ежась, мы с
Полиной остановились у металлической ограды – я постарался встать
так, чтобы хоть как-то прикрыть спутницу от пронизывающих питерских
порывов – и, переминаясь с ноги на ногу, принялись ждать намеченную
жертву.
Минут через семь-десять из-за завесы
начинавшей уже, кажется, понемногу уставать метели показался
наконец одинокий прохожий в черном пальто-«крылатке», высокой
шляпе-цилиндре и с обещанной «добрым» Панкратовым длинной тростью в
руке. Оной владелец время от времени лихо сбивал с гранитных
столбиков ограды набережной высокие снежные шапки – однако, заметив
на пути посторонних, занятие это поспешно оставил. Лица прохожего
было пока не разглядеть, но мы и так прекрасно знали, кто именно
направляется в нашу сторону. Точно по графику направляется.